Весь день Ллинара пела. В тавернах, куда обещала прийти сегодня, и там, куда не дошла вчера. И ей это безумно нравилось. Менестрель любила свою профессию. Любила петь или рассказывать сказки, незаметно наблюдая за людьми, замечая мелькающие иногда на лицах эмоции. Любила слышать восторженные отзывы о своем таланте, с которыми к ней иногда подходили. Это значило, что девушка не зря выбрала для себя именно эту профессию.
Но были в ремесле менестреля и минусы. Некоторые люди ошибочно полагали, что веселая девушка, поющая песенки в таверне и улыбающаяся посетителям, будет так же мила, если зажать ее в переулке после выступления. Не будет. Она начнет пищать, кричать и вырываться. И даже активирует ради вас артефакт, пуляющийся небольшими огненными шариками.
Домой после такой встречи Ллинара вернулась с царапиной на скуле. Небольшая кровоточащая ниточка на щеке, которую девушка прятала от вампира под волосами. Не хотелось почему-то показывать ему следы собственной неосторожности. Ну что ей стоило попросить вышибалу в последней на этот вечер таверне проводить ее до дома? Наверняка не отказал бы, да и хозяин относился к ней хорошо, отпустил бы мужчину на полчаса – у него еще двое таких же трудятся.
Ллинара с немного наигранным весельем засуетилась по дому. Сходила на кухню, побросала покупки на места. Вернулась зачем-то в комнату. Происшествие в переулке оставило неприятный осадок на душе и след на скуле, но девушка старалась как-то не заморачиваться на этот счет. Всякое бывает, чего уж тут.
Иметь под боком вампира оказалось слишком непривычно, чтобы даже задуматься о том, что ему не обязательно видеть царапину, чтобы узнать о ней. Достаточно запаха. Аромата крови, поплывшего по небольшой комнате, и снесшего клыкастому остатки крыши.
- Все в порядке, - махнула рукой менестрель, ставя на стол корзину с покупками, среди которых не было запрошенной им живой курицы. Она уже слышала его просьбы, выбежав торопливо за дверь. – Так, небольшая неприятность.
За суетой (надо ведь и переодеться, и ужин приготовить, и вампира перевязать) Ллинара не заметила, не обратила внимания на то, как странно напряжен ее клыкастый гость. Как он принюхивается, словно собака, почуявшая след.
- Ты… - закончить фразу менестрель, в этот момент стоявшая к вампиру спиной, не успела. Клыкастый не справился с обуревавшей его жаждой и рванулся на девушку. Ллинара оказалась крепко прижата к стене. Жажда придала этому неблагодарному созданию сил, так что вырваться не удалось. Попытка оттолкнуть явно перевозбудившегося от запаха крови вампира также с треском провалилась. С тем же успехом можно было пытаться сдвинуть стену. Менестрель испуганно замерла, зажмурившись. Больше она ничего сделать не могла.
Девушка чувствовала, как клыки касаются кожи на шее, как обжигает чужое дыхание. Сердце давно уже провалилось даже не в пятки, а вовсе на первый этаж. Неожиданно вампир чуть отстранился и до болезненного хруста вывернул Ллинаре запястье. Вскрика-стона и очередной попытки его оттолкнуть вампир даже не заметил. Клыки порвали нежную кожу на запястье и мужчина присосался к крови. Триединый, зачем ты допустил это? Почему менестрель угораздило вообще заметить ту палатку?
Наконец, вампир отстранился. Ллинара даже не шевельнулась, только прижала к груди ноющую от боли руку с двумя аккуратными дырочками на запястье. На белой рубахе остались две алые точечки.
Кажется, вампир что-то говорил. Возможно, оправдывался, объяснял или извинялся. Но менестрель его слышала. Звуки долетали как через положенную на лицо подушку. Девушку мутило. Если бы не стена, к которой она все еще прижималась, давно бы уже упала. То ли вампир с голода хватил слишком много крови, то ли просто слишком много эмоциональных потрясений выпало на долю Ллинары за сегодня.
Менестрель нахмурилась, попыталась сосредоточиться, но не вышло. Пол и потолок плавно поменялись местами. Девушка начала плавно сползать по стене. Сознание поплыло в неведомые дали. Организм устал разбираться с волнениями и решил, что ему нужно передохнуть. Например, полежать себе спокойно в обмороке. И будь что будет. Пусть хоть тот же вампир доедает менестрель, раз уж начал пробовать на зуб.

Сознание, решившее, что на сегодня с одной менестрели хватит приключений, не спешило возвращаться. Зачем? Ему и в неведомых далях хорошо. Там нет неблагодарных вампиров, глупости и проблем. И до начавшего немного паниковать клыкастого ему не было ну совершенно никакого дела.
Брызги холодной воды на лице не вызвали у сознания восторга, но и не стали стимулом к возвращению в реальность. Оно все еще надеялось, что вампир отчается и оставит попытки разбудить Ллинару.
Но клыкастый не унывал и вслед за холодными капелька на лицо вылилось все содержимое кружки. Менестрель резко распахнула глаза, хлопнула ими пару раз, перевела мутноватый взгляд на вампира и завопила.
Мокрые волосы прилипли к лицу и шее, не более сухая блузка противно холодила тело. Девушка резко дернула ногой, пытаясь пнуть одного наглого кровососа. Хотелось отвесить нахалу звонкую пощечину.
- Ты что творишь, изверг? – сказанное могло в равном мере относиться и к опрокинутой на голову Ллинары кружке воды, и к тому, что предшествовало обмороку. Девушка перекатилась по дивану и забилась в уголок, подальше от вампира, который теперь начал ее немного пугать. Укуталась в одеяло, свив из него себе подобие уютного гнездышка. В памяти еще сохранилось то мерзкое ощущение полной и абсолютной беспомощности перед существом, куда более сильным. Так противно было понимать, что ты ничего не можешь сделать.
- За что? – просто и как-то обреченно спросила Ллинара у вампира. Она и правда не понимала, за что. Догадаться, что запах крови от свежей царапины мог снести клыкастому крышу, она не смогла. Ей это было чуждо и далеко. Чистокровный человек, она не понимала жажды, ибо никогда не чувствовала ее. Ллинара никогда не ощущала запаха крови и потому вряд ли могла догадаться, что вампир мог узнать о царапине даже раньше, чем увидел царапину.
Менестрель обняла себя руками, исподлобья следя взглядом за вампиром. Наверное, со стороны она казалась смешной и на диво похожей на обиженную маленькую девочку. Странно, но она не ненавидела его. Не причисляла к лику злобных упырей, которых надо всенепременно отправить на очистительный костер. Другая бы попыталась выставить вампира за дверь своего дома, а Ллине это даже в голову не пришло. Ей было обидно. Она не ожидала, что все так обернется, но почему-то не злилась. В голове гулко стучал пульс. На душе скреблись кошки. Девушка грустно шмыгнула носом. Плечи менестрели задрожали, а по щекам покатились соленые бусинки слез. Ллинара размазывала их по лицу тыльной стороной ладони. На нее за последние пару дней свалилось слишком много приключений. В плохом смысле этого слова. Хотелось забиться в свою уютную раковинку и посидеть там, в темноте и спокойствии. Требовалась разрядка, способ сбросить с себя напряжение и менестрель нашла его в слезах.
-Дурак. Я очень испугалась.

Маленькая девочка, наверное, вечно будет жить внутри Ллинары, изредка высовывая любопытный носик наружу. Например, сейчас менестрель вела себя явно не как взрослая разумная девушка, немало поскитавшаяся по трактам и имеющая некоторый жизненный опыт, а как самый обыкновенный испуганный ребенок. Дрожа то ли от холода, то ли от избытка эмоций, она забилась в уголок и оттуда, нахохлившись, словно воробушек, сверлила взглядом вампира. Кажется, ему даже было немного стыдно.
Мужчина говорил что-то про жажду и запах крови, про ее царапину, про то, что держаться было невозможно. Он пытался объяснить ей, что произошло и почему, извинялся и обещал, что подобное больше не повториться. Ллинара, у которой уже начали подозрительно дрожать губы, в ответ только тихонько прошептала.
- Я испугалась, - и жалобно шмыгнула носом. - Очень-очень.
Эмоции и переживания трудно держать в себе, когда их много. Слишком много, как оказалось, для одной конкретной менестрели. Все-таки она разревелась. Слезинки бежали по щекам одна за другой, Ллинара размазывала их по лицу тыльной стороной ладони и всхлипывала.
От протянутой к ней руки вампира менестрель шарахнулась, как от огня. Отползала назад, не сводя с мужчины настороженного взгляда, пока не уперлась спиной в стену.
Неожиданно вампир начал рассказывать ей старую-старую сказку, очень искаженную версию которой девушка когда-то в детстве слышала от своей няни. О Ринеции, милостивой к клыкастой расе темной богине, которая давным-давно помогла своим любимцам, и Норзоте, мрачном боге, попортившем дар Ринеции.
Если что и могло заинтересовать менестрель, так это старинная легенда. Ллинара невольно заслушалась, даже всхлипывать горестно стала реже. Сказка завораживала, заставляя на время позабыть о невзгодах и пережитом страхе, но тут вампир, незаметно подобравшийся поближе к закутавшейся в уже успевшее подмокнуть одеяло девушке, свершил тактическую ошибку – он обнял девушку за плечи, погладил по спутанным мокрым волосам и принялся укутывать ее потеплее, бормоча что-то о простуде. Зря, зря, зря…
В первый момент Ллинара испуганно замерла, не зная уже, чего и ожидать от этого вампира, а потом где-то внутри менестрельки словно прорвало невидимую плотину. Девушка опять заплакала, уткнувшись носом в плечо мужчины и лопоча все, что хотела высказать о неприятностях последнего дня: и о том, как страшно ей было,  когда Лир бросился на нее, и о пьяных мордоворотах, попытавшихся зажать ее в переулке.
- Я ведь… испугалась очень… - встраивая слова в промежутки между всхлипами, забормотала Ллинара. – Думала… Ты меня убьешь…
Постепенно вампиру все же удалось успокоить Ллинару. Девушка затихла, лишь изредка вздрагивая, а потом и вовсе засопела уютно.

Видимо, слезы менестрели возымели на вампира какое-то действие. Говорят, все мужчины вне зависимости от пола и расы боятся их. Почему-то слезы заставляют их теряться и вводят в состояние, близкое к ступору. Клыкастое чудо безропотно слушало бессвязное лопотание Ллинары, обнимая ее и тихонечко покачиваясь, будто хотело, чтобы беспокойная девушка наконец-то заснула и перестала разводить потоп. А менестрель все бормотала и бормотала свои жалобы, никак не сумев остановиться, хотя и понимала, что пора бы.
- Правда не смог бы? – наивно поинтересовалась Ллинара, поднимая заплаканное лицо и пытливо заглядывая вампиру в глаза. Вздохнула и уткнулась обратно носом в плечо Лира.
Неожиданно мужчина зашипел, как разозленная змея, заставив менестрель напрячься и замереть. Что она сделала не так?
Оказалось, что сердился вампир вовсе не на Ллинару, а на пьяных нахалов, к ней приставших. Девушка тихонько фыркнула.
- Почему ты называешь меня лисенком? – вампир продолжал мерно покачиваться, будто баюкая непутевую менестрельку. Ллинара пригрелась, наревелась и теперь у нее жутко слипались глаза. Строго говоря, надо было отодвинуться от вампира и уползти подальше. В идеале – спихнуть оного с дивана обратно на ковер, где пришлось временно обустроить клыкастого гостя. Но девушка незаметно уснула раньше.

Проснулась Ллинара где-то через часок-другой. В комнате было уже совсем темно. Даже камин не горел. Только ярко выделялось на полу светлое пятно от просочившегося сквозь занавески лучика лунного света. Менестрель, укутанная в одеяло, как бабочка в кокон, пару минут лежала тихо, прислушиваясь к звукам. Ей почему-то подумалось, что вампир ушел.
Ллина почти бесшумно спустила с кровати ноги, оказавшиеся все еще обутыми в туфли. Нет, Лир просто бесподобен! Он завернул ее в одеяло, чтобы не замерзла, но не догадался стянуть грязные уличные туфли. На лицо невольно наползла улыбка.
Вампир обнаружился на своем ковре, куда его пока определила менестрель. Надо будет, кстати, что-нибудь придумать с этим странным гостем. От пола тянуло холодком, еще простудится.
Менестрель присела на корточки рядом с вампиром и легонько потрясла его за плечо. Сопоставив факты, она вдруг поняла, что падала в обморок-то она у стены, а пришла в себя на кровати. Значит, туда ее перенес вампир. Да и прочие его подвиги. Нет, он, конечно, попил крови… При этом воспоминании Ллинара машинально потерла шею в том месте, где ее всего несколько часов назад касались клыки Лира. Запястье противно ныло и с трудом шевелилось. Синяка не избежать… Но вдруг крови было слишком мало, вампир перенапрягся и умер от ран?
- Лир! – девушка еще раз робко потеребила плечо мужчины. На вечернее происшествие она особенно не обижалась, признавая в этом и свою оплошность. Просто стала относиться к вампиру с несколько большей опаской, наконец-то осознав, сколь опасно может быть это существо.

Вампир на попытку побудки реагировал… Хм… Нет, это чудо зубастое никак не реагировало. Взрослый разумный (будем надеяться) мужчина, видимо, решил, что сейчас его очередь побыть ребенком. Вампир пытался спрятаться от Ллинары под одеяло, сопел, кряхтел, невразумительно мычал, шипел, отмахивался и вообще будил в менестрели темное желание сходить на кухню за кружкой холодной воды.
Спина вампира ощупь оказалась мокрой и Ллинара пришла к выводу, что у него все-таки открылась рана.
- Я же тебя все равно подниму, сыночек, - усмехнулась девушка и принялась ворошить угли в камине. – Если ты не встанешь сам, то вернусь я уже с кружкой холодной воды. Тебя перевязывать надо, - менестрель поднялась с коленей и отправить на кухню – греть воду и снимать с просушки бинты.
Ллинара заметила, что между физическим состоянием вампира и его жаждой существует какая-то связь. Может быть, не прямая, но она определенно есть. Менестрель слышала, что истинные вампиры вполне способны сдерживать свой голод, а Лир не сумел. В том, что он пытался девушка была почему-то твердо уверена.
Когда Ллинара вернулась с кухни с горшком теплой воды, ворохом полос ткани для перевязки, вампир еще спал. Не проснулся он и тогда, когда она присела рядом и принялась выставлять на пол батарею пузырьков с зельями. Только невнятно помычал и отмахнулся, когда девушка снова попыталась его растормошить. Менестрель коснулась ладонью лба мужчины – у него снова поднимался жар. Вздохнув, Ллина махнула рукой на попытки разбудить вампира, кажется, решившего впасть в спячку, и, кое-как отобрав у него одеяло, принялась перевязывать прямо так. Даже лучше, наверное. Меньше ворочаться будет.
Отделить бинты от вампира, не потревожив еще больше рану, оказалось довольно трудно. Хотя куда уж хуже… Пришлось сначала размачивать  их водой, потом отлеплять буквально по ниточке. Справившись наконец с упрямыми полосками ткани, пропитанными кровью, Ллинара неодобрительно покачала головой и, закусив нижнюю губу, принялась промывать рану. Она не любила крови, почти боялась ее, так что, возможно, преувеличивала, но ей показалось, что все стало только хуже.
- Тебе бы ее зашить, - пробормотала девушка. – Но я штопала людей всего пару раз в жизни, так что боюсь не справиться.
Другие раны, более мелкие, тоже, наверное, открылись. Да и вернувшийся жар не радовал. Менестрель грустно вздохнула и, поморщившись от боли в вывернутом Лиром запястье, потянулась за зельем.
В голову пришла абсолютно дурная и несвоевременная мысль о том, что будет, если менестрель тоже укусит вампира. В качестве маленькой мести, так сказать.

- Серебро? – коротко спросила Ллинара все-таки соизволившего проснуться вампира. Просто уточнила, в очередной раз любопытствуя на тему особенностей физиологии и менталитета вампиров. По слухам серебро наносило клыкастикам раны, с трудом поддающиеся лечению.
- Не вздыхай ты так тяжело, - улыбнулась менестрель. – Выздоровеешь и будешь как новенький.
Промытая рана выглядела ничуть не лучше раны непромытой. Сильно кровоточила и всячески намекала, что все же придется взяться за иглу. Девушка протянула вампиру пузырек с обезболивающим зельем.
- Пей до дна и будем надеяться, что это хоть как-то притупит ощущения. Я все-таки попробую зашить, слишком уж погано смотрится, - Ллинара встала и пошла к шкафу, где у нее лежали принадлежности для рукоделия. Строго говоря, зашивать людей (как, впрочем, и нелюдей) нужно специально иглой. На худой конец- парусной. Но такой в хозяйстве менестрели не имелось. Пришлось брать то, что есть и не жаловаться.
Вампир, пока Ллина прокаливала иглу над свечой и обрабатывала спиртом, уже успел сесть. Менестрель опустилась на колени у него за спиной и минуту сидела, настраиваясь. Зашивать раны ей приходилось третий раз в жизни, на другом существе – и вовсе в первый. Страшновато было решиться начать штопать прямо так, на живом, чувствующем теле. Закусив нижнюю губу, как всегда делала, когда волновалась, менестрель сделала первый стежок. Руки меленько подрагивали от напряжения. Но следующий стежок вышел уже чуточку аккуратнее и ровнее.
- Ммм? – того, что Лир, штопку которого девушка как раз заканчивала, с ней заговорит, Ллинара не ожидала. Минуту подумав, менестрель все же выдала ответ. – Некому. Я же перекати-поле. Осела совсем-совсем недавно, - девушка улыбнулась. – Как можно завести кого-то, кто будет тебя провожать по ночам, если ты дольше одной недели нигде не задерживаешься? – менестрель пожала плечами, накладывая последний стежок. – Я уже как-то привыкла справляться сама, хотя, как видишь, и не без определенных потерь. Конечно, это трудно временами, но что делать?
Желающих подставить Ллинаре крепкое плечо пока как-то не находилось. Отчасти из-за того, что сама она избегала привязанностей. Недоверчивость за время странствий как-то въелась в кровь.
- Вроде все. Только надо будет и другие раны перевязать,- оповестила вампира девушка, опуская руки с иглой и закрывая глаза. За эти минуты, пока она накладывала шов вампиру, менестрель вымоталась так, словно на ней пахали весь день и всю ночь. – Слушай, а можно спросить? – вопрос был риторическим и спустя буквально мгновение Ллинара продолжила, не дожидаясь ответа на него. – Теперь я знаю, что раненым вампирам нужна кровь, - Ллинара помедлила и смущенно добавила. - А животная подойдет? – ей почему-то было неловко интересоваться этой стороной вампирского бытия, но положительный ответ многое бы упростил. Помог бы Лиру сдержаться, если вдруг жажда начнет одолевать его снова.
Девушка незаметно потерла разнывшееся запястье, на котором расплывался синяк.

- У вампиров повышенная регенерация, - улыбнулась Ллинара. Это было скорее утверждение, чем вопрос. В том, что на клыкастой братии раны заживают быстро, она уже убедилась.
- Нет, нету, - как-то удивительно легко отозвалась менестрель, осторожно накладывая следующий стежок. – А нанимать кого-то… - девушка пожала плечами. – Я слишком недоверчива. Наемники не всегда честны. Некоторые служат тому, кто больше платит, не обременяя себя таким понятием, как совесть. Да и как-то… - Ллина минуту помедлила. - Если уж Пустота меня не забрала, то как-нибудь уж протяну, - девушка вспомнила свои приключения в небольшой деревушке в Империи.
Вампир задумался, на время затихнув и перестав беседами отвлекать менестрель от штопка его же спины. Девушка, глядя на дело рук своих, в кои-то веки порадовалась, что увидеть свои тылы весьма затруднительно. Все же выходило как-то кривовато.
- Ну спасибо за разрешение, - фыркнула Ллинара, подцепляя кончик бинта и начиная сматывать его с вампира. – На тебе раны затягиваются, как на собаке, - восхищенно протянула менестрель. Ожоги, лечение которых в случае вампиров по слухам так же затруднительно, как и порезов серебром, неплохо поджили. Человек с такими травмами справлялся бы гораздо дольше, если бы вообще выжил.
- Тогда надо будет что-нибудь придумать на этом счет, - хмыкнула девушка, обрабатывая очередной ожог. – Запястье у меня до сих пор болит, да и синяк будет знатный, - точнее, синее пятно от пальцев вампира уже расплылось на руке менестрели. Придется теперь либо недельку походить с длинными рукавами, либо искать какой-нибудь браслет, которым можно было бы прикрыть это безобразие.
- Ну почему не страшно? – хмыкнула Ллинара, разматывая полоски ткани на ребрах вампира. – Просто, как тебе сказать… Пустоты в доме я боюсь больше, чем наличия в оном тебя. Можно сказать, что из двух зол я выбрала меньшее. Я слишком привыкла к тому, что меня постоянно окружают люди и впервые за много лет жить в одиночестве в большом доме оказалось немного боязно. Но только не спрашивай, зачем я вообще тебя из клетки вытаскивала, - девушка фыркнула, как недовольный котенок. – Сама не понимаю, что дернуло, - менестрель закончила перевязку и  принялась собирать по полу ворох бинтов и оценивать уровень содержимого во флаконах с зельями. Кое-какие вскоре придется докупать.
- Да что ты заладил? – фыркнула Ллинара, уже смирившаяся с тем, что ее укусили. – Я почему-то верю, что ты не хотел, так что уже почти не сержусь. Разве что возникает иногда желание дать подзатыльник, - девушка улыбнулась. – Знаешь, я как-то даже привыкла к твоему наличию в доме, без тебя было скучнее. Ты все-таки забавный.
Собрав бинты, склянки и прочий перевязочный материал Ллинара пошла на кухню, убирать все это добро.

- Я как-то раз умудрилась забраться в деревеньку, - задумчиво протянула Ллинара, ловя кончик бинта. – Там случился прорыв Пустоты в наш мир. Знаешь, было страшно. Сначала чуть не казнила инквизиция, рыжая понимаешь ли, да еще и шла из эпицентра прорыва, куда попала совершенно случайно. А потом и вовсе леший знает куда забросило. Знаешь, деревья с глазами. Пытающиеся атаковать, бесята и прочие прелести как-то меня впечатлили, - девушка отбросила в сторону использованный бинт и принялась обрабатывать очередной ожог на вампире. Это сейчас она вспоминала о том приключении тепло и с легкой улыбкой ностальгии по тем, кого угораздило тогда вляпаться вместе с ней. Например, того же Аарона она не отказалась бы увидеть снова. Хотя бы просто чтобы поблагодарить за то, что вступился.
- Вот как тебе не стыдно? - фыркнула менестрель, щелкнув легонька Лира по уху, чтобы не крутился, пытаясь все же рассмотреть спину со свеженаложенным швом, чем мешал девушке его перевязывать. – Я же впервые вижу, чтобы раны заживали так быстро. Я всего лишь человек, - Ллинара улыбнулась. За время странствий она встречала нелюдей: оборотней, эльфов, даже орков… Но никогда ей не удавалось видеть, как проходит ускоренная регенерация. Это оказалось довольно занимательно, хотя вампирам менестрель все же не завидовала. За столь скорое выздоровление они платят темной жаждой крови и, мягко говоря, нелюбовью к ним представителей иных рас.
- Хозяйственный ты мой, - рассмеялась девушка, в последний момент спасая пузырек с зельем от опрокидывания. – Я, конечно, боюсь живых кур, но постараюсь таковой для тебя разжиться, - говорить, что это стоит сделать хотя бы из соображений собственной же безопасности. Вампир извинился, вампиру стыдно за содеянное, так нужно ли тыкать его этим поступком как котенка носом в лужицу на полу? Наверное, нет. Лучше учесть на будущее и поскорее забыть.
- Я как из дома сбежала, с тех пор и скитаюсь, - пожала плечами менестрель. – Как-то не удавалось нигде надолго зацепиться, все тянуло на тракты. А тех, кому было бы со мной по пути не нашлось, - домой девушку не тянуло. Его у Ллинары по сути и не было никогда. Няня и Талар – самые дорогие для нее люди. Всем остальным было наплевать на ошибку отца ее, пусть и законнорожденную. Она даже не вспоминала ни о том единственном родственнике, которого знала, ни о матери, которую и вовсе не помнила. Возможно, это ее кровь заиграла в жилах Ллинары, когда поздно ночью она ушла из-под отчего крова.
- Нахал ты, - с легкой долей восхищения протянула менестрель, вставая перед все еще сидящим на ковре перед камином вампиром в классической позе «руки в боки». Смерив Лира взглядом, наклонилась, занесла руку и в последний момент щелкнула парня по носу. Звонко рассмеялась и отскочила на всякий случай назад. Не удержалась от небольшой шалости, хотя и подозревала смутно, что ей оную еще припомнят. Не сейчас, так чуть попозже.
- Ты так и не ответил на мой вопрос, - напомнила Ллинара, губы которой расползлись в ответной улыбке. Кажется, весело оскалившийся Лир не сердился на нее за довольно странный для взрослого мужчины эпитет. – Почему ты называешь меня лисенком? Звучит, как какая-то детская кличка.
С появлением в доме вампира стало как-то уютнее, хотя и вряд ли безопаснее и спокойнее. Возможно, если Лир остался бы в гостях у девушки подольше, они бы даже сумели подружиться. По крайней мере он был веселым и не заносчивым, чего для Ллины было на данном этапе вполне достаточно.
- Есть немного, - пожав плечами, хмыкнула вернувшаяся с кухни менестрель. Качнув головой, все же помогла вампиру с рубашкой, которую ему пока трудновато натянуть из-за опутывающих руки бинтов. – Но я ведь помогала не потому, что хотела чего-то взамен. Я делала это от чистого сердца, от всей души, - Ллинара поднялась на цыпочки и убрала небольшой деревянный сундучок с зельями обратно на верхнюю полку шкафа. – Если есть желание, можешь просто помочь мне с тем, на что у меня не хватает сил и возможностей, когда выздоровеешь. Да и вообще с тобой веселее и спокойнее. Так что пока спи давай, - фыркнула менестрель. – Иначе все-таки напросишься на подзатыльник. Хочешь, кстати, я тебе, как болезному, диван уступлю? Надо будет все-таки где-то тебя устроить. Не все же тебе на ковре спать, - Ллинара стянула с дивана мокрое одеяло и понесла развешивать его на просушку. – Тебя, кстати, зазывала искал, - сказала девушка уже в дверях. – По слухам, он недоволен тем, что случайно найденный им в подворотне полуголый источник дохода также таинственно и неожиданно, как и появился, исчез.

- Медленно? – фыркнула Ллинара. – А как тогда, по-твоему, заживают раны у людей? – менестрель улыбнулась. Хмурый вампир ее отчего-то забавлял. Лир становится похожим на недовольного котенка, которого трогают за ушко.
Судя по недоуменно поползшим вверх бровям вампир куриц не боялся. А вот менестрель боялась. Неизвестно почему. Ллинара вообще иногда бывала существом довольно забавным.
- Вот после этих слов меня так и подмывает придумать и тебе шутливое прозвище, - усмехнулась менестрель. Лисенком ее назвала в детстве няня, на наивный вопрос о причинах с улыбкой говоря о том, что определенное сходство наличествует. И выражается оно в медно-рыжих волосах, в пушистости двух толстеньких косичек и забавных повадках, чем-то оного зверька напоминающих. Лир об этом не знал, но все равно умудрился назвать ее детским прозвищем, от которого становилось теплее на сердце.
- Ну…. – менестрель неопределенно пожала плечами, прекрасно понимая удивление вампира, пытавшегося поймать ее взгляд. Наверное, ее слова звучали по меньшей мере странно. – Да, хотя и сама не знаю, почему. Я не в ладах с логикой, да? – Ллинара смущенно улыбнулась.
- Думаешь? – фыркнув, поинтересовалась менестрель, чуть склонив голову к левому плечу. Странная? Отчасти. Просто иногда в действиях Ллинары проклевывалась какая-то своя логика, трудно поддающаяся объяснению. Была бы не странной – не стала бы спасать незнакомого вампира…
От предложенного дивана вампир отказался, мотивировав это тем, что сон на полу полезен для его ребра. Ллинара пожала плечами и не стала настаивать. Ее дело предложить – дело Лира самостоятельно решить, что для него лучше. На самом деле девушка и правда могла бы уступить мужчине диван и ее это нисколько бы не огорчило. За годы скитаний по трактам она привыкла и даже полюбила спать на земле.
Вампира слова менестрели явно расстроили. Когда девушка вывесила на просушку одеяло и вернулась в команту, Лир был мрачен и задумчив. Вздохнув, Ллина устроилась рядом с ним на пушистом ковре, подтянув к груди колени и устроив на них подбородок.
- Не надо, - поежилась менестрель. Она не любила разборок, ссор и драк, пользуясь даже малейшим шансом избежать оных. В то, что вопрос общения с зазывалой Лир решит мирно, девушка не верила. Слишком уж многообещающей была клыкастая улыбка вампира. – Он же может тебя побить снова. Он знает, кто ты, и может запастись серебром, - менестрель грустно шмыгнула носом. Ей было  так жаль, что она ничем не может помочь Лиру.
- Нет, - Ллинара задумчиво потерла ноющее запястье. – Но можно купить. А зачем тебе? – вообще-то, девушка догадывалась, зачем. Чтобы не узнали. Вампир опасался, что поиски зайдут слишком далеко.
- Строго говоря, я их уже нажила, - спокойна сказала менестрель и как-то довольно беспечно пожала плечами. – Соседки у меня болтливые да глазастые. Как думаешь, зная, что одинокая девка покупает у портного мужскую одежду… И что она же недавно пожалела вампира… У меня ведь на лице эмоции ярко читаются… Так ли сложно сложить один да один? – Ллинара бездумно уставилась на огонь. Танцующие язычки пламени успокаивали. – Думаю, он и так уже догадался. Или догадается, если найдет того маленького попрошайку, который увел его мальчишку по моей просьбе, подкрепленной серебряной монеткой, - менестрель тяжело вздохнула. – Открыто, надеюсь, не сунется. Я ведь во дворце работаю. А вот в подворотне поприжать может. Попугать там, - если Ллинара что и умела делать на отлично, так это влипать в неприятности. Она находила их даже там, где другие и не умудрились бы. – Да ты не заморачивайся, если совсем прижмет, я и из города уехать могу. Тут в неделе пути есть небольшой охотничий домик, - девушка тепло улыбнулась, вспомнив это деревянное строение на берегу лесного озера. Небольшое, всего в пару комнат, не считая облюбованного летучими мышами чердака. Она наткнулась на него совершенно случайно. Судя по общей запущенности домик пустовал уже пару лет. – Знаешь, там очень красиво. Если захочешь, я тебе как-нибудь потом его покажу.
На самом деле то, что может возникнуть необходимость пока уехать из столицы Вольной Катории, девушку не пугало. Привычка жить в пути, въевшаяся в кровь и ставшая второй натурой, против такого поворота событий не возражала бы. За те несколько месяцев, что Ллина провела здесь, она уже успела немного подустать от суеты и толпы.
Пару минут Ллинара молчала, задумчиво глядя за окно, а потом выдала вопрос, совершенно не связанный с предыдущей беседой и, наверное, несколько озадачивший Лира.
- А вампиры превращаются в летучих мышек?

- Зануда, - фыркнула Ллинара и махнула на вампира рукой. Она бы радовалась и такой скорости регенерации. Даже вполовину меньшей. Хотя, может быть, это потому, что у нее никогда не было большей? Менестрель вздохнула и помассировала упрямо ноющее запястье.
- Ты специально меня мучаешь? – усмехнулась девушка, зачем-то взъерошив вампиру волосы. Любопытство всегда было одной из самых ярких черт характера Ллинары и, кажется, Лир уже успел это заметить.
- Дыра в спине у тебя от арбалетного болта, - хмыкнула менестрель, переводя задумчивый взгляд с огня в камине на лицо вампира. Водилась за Ллиной такая привычка, как смотреть на собеседника, когда говоришь. Кого-то это раздражало, кто-то не обращал внимания, но отучиться от нее девушка не могла сколько не пыталась. – Стрелял кто-то, кто знал о твоей природе. Вряд ли наш знакомый зазывала, этот слишком труслив даже для подлого удара в спину. Мало ли, не прибьет, а ты мстить полезешь?  Он делец, сумевший нажиться на ситуации, - Ллинара принялась задумчиво расплетать и переплетать косу. Взгляд, блуждавший по комнате, снова вернулся на лицо вампира, но смотрела менестрель все же куда-то мимо него. Думала вслух, не следя за тем, как реагирует на ее слова Лир да и слушает ли вообще глупую девчонку. Просто хотелось разложить все по полочкам, привести хотя в подобие порядка.
- У кого чего болит, - пожала плечами Ллинара. – Я на самом деле и не подумала о  том, что ты можешь попробовать взять с зазывалы такую компенсацию за причиненные неудобства, - девушка задумчиво нахмурилась. – Слушай, а кровь она у всех одинаковая на вкус или разная в зависимости от источника? – мысли находились в состоянии броуновского движения, соответственно и говорила менестрель, перескакивая с темы на тему в хаотичном порядке и задавая вопросы, некоторые из которых вряд ли могли прийти в голову адекватному человеку.
- А не проще ли уехать из города пока? Притаиться и подождать, пока стихнет шумиха, если таковая поднялась? – Ллинара перевязала кончик косы стареньким кожаным шнурком и от нечего делать принялась крутить браслет на руке. – Зазывала вскоре успокоится, но те, кто подстрелил тебя в переулке, могут узнать, что ты выжил. По-моему, это опаснее. Если у них один раз хватило подлости ударить в спину, то они и второй раз могут рискнуть. Или нанять амбалов помордатее, случайно «забыв» упомянуть о такой мелочи, как твоя расовая принадлежность. Да тебе сейчас много и не надо будет, - хмыкнула девушка и тут же спохватилась. – Прости, я не хотела тебя обидеть, - фраза слетела с губ совершенно случайно. Менестрель говорила без задней мысли, не желая напоминать вампиру о его нынешней временной беспомощности. Это же тоскливо, особенно для мужчины.
- Нехорошо, - кивнула Ллинара, после минутной паузы и тяжелого вздоха. Она прекрасно понимала, чем может аукнуться ей эта помощь незнакомому вампиру. Но о совершенном ничуть не жалела. – Но я ведь прекрасно знала, на что шла. В двадцать лет нетрудно сообразить и построить причинно-следственные связи. – и тут же без перехода «выстрелила» следующим вопросом, по наметившейся традиции никоим образом не связанным с предыдущим. – А сколько тебе лет?
На сердце, если честно, было тяжело. Тревожно. Ллинара пыталась скрыть это за шутками, но на самом деле она волновалась. За Лира, неизвестно почему. За себя, потому что вляпалась. Неизвестность пугала. Когда ты видишь врага – это проще. Можно попробовать дать в морду. А когда не знаешь, из какой подворотни пустят болт в задницу, это напрягает.
- Хотелось бы верить, что это так, - пожала плечами менестрель. – Но просто так вопросы не задают, - девушка незаметно даже для себя принялась нервно теребить кончик косы. Волнение можно загнать вглубь, спрятать за шутками, но жесты все равно выдадут с головой. За всем не уследишь. – Про меня спрашивали, тактично пытались узнать, не приволокла ли я кого. Нет, можно, конечно, и про охранника соврать, и про то, что мужика привела, - девушку фыркнула. – Но не факт, что поверят. К тому же, кто-то что-то мог видеть. Мальчишка, которого я попросила увести подручного зазывалы. Соседка, которая встала ночью попить водички. Кто-то мог видеть, как я подсыпала страстоцвета в бокал зазывале, когда он был в кабаке. Ты ведь не думаешь, что  я пошла тебя вытаскивать, не подстраховавшись? Хотя, признаться, сейчас это кажется мне глупым. Горе-отравительница нашлась… Доморощенная разбойница… - менестрель снова фыркнула, как котенок, почуявший неприятный запах, и треснула себя ладонью по лбу. Слишком много было моментов, где она могла проколоться. По натуре привычная к уходу от прямых столкновений в силу слабости, Ллинара испытывала жуткое желание спрятаться. Возможно, убегание от проблем – это не выход, но такой соблазн…
Вопрос про летучих мышей вызвал у вампира реакцию немного неоднозначную. Ллинара заподозревала, что в этой области легенды все-таки безбожно врут. Ответ оказался не менее интересным. Менестрель весело засмеялась, отвлекаясь от тревожных мыслей.
- В фиолетовых с пушистыми крылышками? – сквозь душащий хохот выдавила из себя девушка. – Тогда я непременно хочу на это посмотреть!
Очевидно, легкая степень неадекватности передается воздушно-капельным путем. Иначе как объяснить то, что вампир неожиданно ткнул Ллину под ребра и попытался пощекотать?
Зря  это он… Если какая пытка и могла заставить менестрель сдать все адреса-пароли-явки, так это пытка щекоткой. Особенно, если щекотать ребра, как это и сделал Лир.
Ллинара заверещала и попыталась вывернуться, но не слишком в этом преуспела. Неожиданно даже для себя, девушка укусила вампира за наглую ручонку. Точнее, за плечо.
Осознав, что учудила, менестрель замерла, круглыми глазами уставившись на Лира. А точно вампиризм не всегда передается через укусы?
«Если что, спишем все на маленькую женскую месть»

- Найдя труп в подворотне? – недоверчиво хмыкнула Ллинара, выныривая ненадолго из омута своих мыслей, в котором плыла уже минут пять. – Разве что с помощью связей разузнать мог, - промолвила менестрель после пары минут задумчивого молчания. – Наверняка у него много друзей-приятелей-осведомителей, - девушка брезгливо поморщилась. – Хотя я бы не стала водить дел с этой рожей. У него же поперек рожи написано, что и обманет, и в нужде бросит, и в спину ударит, и сдаст, ежели шанс выгоду получить с того подвернется, - Ллинара поежилась, как от пробежавшегося по коже ледяными пальцами осеннего ветерка. Таких людей, как зазывала, - лживых, подлых, двуличных, готовых в любой момент стелиться перед теми, кто сильнее, и пинать тех, кто слабее – менестрель ненавидела. После общения с ними, пусть даже и вынужденного, чувствуешь себя так, словно в сточной канаве выкупался.
- Ну так задумайся, - фыркнула Ллинара. – Интересно же. Я понимаю, что для тебя это все дело привычное, но мне-то ново и непонятно многое. А хотя бы чуть-чуть разобраться хочется, - запросто сказала. А что скрывать? О древней расе вампиров известно немного, да и многие источники противоречат друг другу. – Скажи уж честно – их просто слишком много и половина из них кажутся тебя совсем наивными? – улыбнулась менестрель. – Я иногда произвожу впечатление непосредственного ребенка, - девушка пожала плечиками. Детство в попе у нее и правда иногда играло, гарантированно уступая на задний план только в ситуациях сложных и критических, требующих принятия решений и действий, не допускающих ребячества.
- Еще хитростью, смекалкой, - сказала Ллинара, искоса наблюдая за вампиром. – Но сложно перемудрить того-не-знаю-кого, - девушка вздохнула. Все-таки вляпались они так вляпались. И менестрель прискорбно слабо представляла, как им выбираться. Превалировало желание убежать, скрыться и переждать грозу, как в детстве, когда для того, чтобы не бояться раскатов грома и ярких вспышек молний, рассекающих небо, достаточно было спрятаться за спиной у Талара или няни. Сейчас приходилось думать о себе исключительно самостоятельно и решать проблемы тоже.
- Можно, я даже знаю, куда, - покивала менестрель, малодушно ухватившись за идею, созвучную с ее внутренними побуждениями и желаниями. Хорошо Лиру… Он большой и сильный… Ллинка же мелкая, слабая и местами наивная…
- Я не грущу, просто задумалась, - улыбнулась менестрель и тут же перескочила на другую тему.
Тон, на который иногда сбивался вампир, девушку немного раздражал, заставляя возвращаться к вопросу о возрасте Лира. Он говорил с ней, как с ребенком,  а ей уже двадцать лет. Возможно, клыкастому в разы больше, но это не дает ему права играть в старшего брата.
- Почему ты разговариваешь со мной, как с ребенком? – чуточку обиженно протянула Ллинара. Вообще-то она не хотела показывать, что такой тон ее немного задевает иногда, но оно как-то само по себе вышло. Непроизвольно.
Щекотки менестрель боялась ужасно, но Лир этого еще не знал. Так что, наверное, удивился ее бурной реакции. Правда, закончилась завязавшаяся потасовка едва успев начаться. Девушка неожиданно даже для себя укусила вампира за плечо. Лир захрипел, страшно выпучил глаза, изобразил предсмертные судороги и пыльным мешком завалился на бок. Ллинара сначала испугалась, почему-то подумав, что это все пагубное влияние человеческих укусов на хрупкие вампирские организмы. Спустя лишь минуту сообразила, что Лир изволил шутить.
Шутку девушка оценила. Трагически вздохнула, шлепнулась на колени, рукой коснулась шею несчастного страдальца, павшего от зубов коварной менестрели, пощупала пульс, на всякий случай убедившись, что оный наличествует и находится в пределах нормы (а вдруг и правда что учудила? Кто их кровопийц знает…), и испуганным шепотом выдохнула:
- Убиииила… - и картинно повалилась на ковер рядом с невинно убиенным вампиром. Теперь вопрос состоял в том, кто кого перележит.

Коварный вампир, дождавшись, пока Ллинара упадет в притворном обмороке на ковер рядом с ним, неожиданно ожил, ловко для раненого подмял менестрель под себя и защекотал. Опять. Вот ведь коварный кровопийца! Девушка заизвивалась и завертелась с новой силой, заливисто смеясь до колик в животе и выступивших на глазах слез. Скинуть с себя куда более тяжелого мужчину оказалось не так-то просто. Сколько Ллинара не пыталась, ей этого не удалось. Пришлось просить у хитро улыбающегося вампира пощады.
Вставать наконец-то отпущенная на свободу менестрель не торопилась. Болел от смеха живот, щеки стали мокрыми от выступивших слез. Ллина лежала на полу и восстанавливала сбитое в шутливой борьбе дыхание, не удосужившись даже перекатиться с прохладного пола на ковер. Лир валялся где-то неподалеку, утешая своим видом менестрель. Наверняка ему со сломанным ребром и множественными синяками-ожогами-царапинами тоже нелегко дался этот дурдом.
Покосившись на Лира, девушка хитро улыбнулась… и решила взять реванш! Перекатилась и, пользуясь беспечность вампира, еще не успевшего как следует перевести дыхание, уселась Лиру на живот, искренне надеясь, что не приземлилась на сломанное ребро. И что в качестве мести за этот коварный поступок ей не перепадет еще одна порция щекотки.
- Я все-таки победила тебя! – довольно рассмеялась девушка, сидя на поверженном противнике и светясь от восторга. И ее совсем не волновало то, что коса в процессе их возни совсем расплелась, а выбившиеся волосы пушистыми прядями спадали на лицо и шею, щекоча кожу. Главное, что у нее есть минутка дурашливого и незаслуженного, но все-таки заманчивого торжества. Неожиданно менестрель наклонилась и чмокнула вампира в кончик носа. Непонятно, что ей в голову взбрело, просто захотелось еще почудить.

Надурачившись, Ллинара устроилась на пушистом ковре. Села, подтянув колени к груди, и задумчиво уставилась на мягко дышащий теплом огонь в камине. Разговор незаметно вернулся в прежнее русло, снова касаясь возраста вампира. Точнее, разницы в оном между ним и менестрелью, заставлявшей иногда Лира сбиваться на какой-то покровительственный тон.
- Вовсе нет, - пожала плечами девушка. – Я этим никогда особенно сильно не заморачивалась.
Для Ллинары всегда на первом месте были не прожитые годы, а совсем-совсем другое. Уют, спокойствие, схожесть интересов… Менестрель предпочитала разговаривать со всеми примерно на равных, будь то ребенок, ровесник или человек, несколько более старший.
Слова Лира про возраст девушка комментировать никак не стала. Покровительственный тон, как ей показалось, снова скользнувший в голосе вампира, обидно царапнул. Ллина не умела быть взрослой, как другие. Они либо была дурашлива, как ребенок, либо слишком серьезна. Среднее статистическое никак не желало находиться, заставляя менестрель впадать то в одну крайность, то в другую. Сейчас в девушке преобладали занудство и излишняя задумчивая серьезность, поднятые к жизни глупой обидой на вампира за то, что он моментами воспринимал ее как ребенка.
- Проклятые или те, кто их сотворил? – только и уточнила Ллинара, к концу немного путанного рассказа Лира сбившаяся с траектории полета вампирской мысли. Она не разобралась, к кому относилась последняя фраза, все остальное было ей более-менее понятно. Да даже если бы и не было, менестрель вряд ли задала бы очередной вопрос. Как она поняла, Лиру они не нравятся.
Легко поднявшись с ковра, менестрель ушла на кухню – ставить чайник. Незаметно для себя за всей этой возней с вампиром она проголодалась и была намерена восполнить запасы энергии вечерним чаепитием.

- Сразу бы так, - фыркнула Ллинара. А дальше… Дальше менестрель выкинула очередную глупость, заставившую вампира впасть в ступор. На минуту мужчина смотрел на кончик своего носа, забавно сведя на него глаза, словно опасался, что менестрель оный откусила, а не поцеловала. Девушка же всерьез задумалась над вопросом, а что же такого она творит. Впрочем, мыслительный процесс длился недолго. Ллинара привыкла жить так, словно этот день мог стать последним в ее жизни. У нее на руках умирали дорогие ей люди. И она мучительно сожалела о несказанных словах, и об объятиях, которых не было. В итоге девушка решила жить, делая то, что в данный момент казалось правильным, и чего просила душа, даже если это и касалось тех, кого она знала совсем недолго. Чтобы потом не сожалеть мучительно. – Не озадачивайся так, я без задней мысли, - тряхнула головой менестрель, мазнув волосами по щеке Лира, перед лицом которого хотелось помахать ладошкой, дабы вывести из ступора.
- Грустно, - вздохнула Ллинара. Ей было даже жаль Проклятых, чьи жизни разрушила глупость, то ли жажда адреналина вампиров, совершенно не думавших о последствиях. Если они могли остановиться, могли не превращать в уродов, которых убьют подобные им, то зачем… Ответа менестрель не знала, да и не хотела знать. Ей почему-то казалось, что оный будет далек от романтических баек, в которых вампиры обращали своих возлюбленных, чтобы жить потом с ними долго и счастливо в своих мрачных замках.
Пожав плечами и временно потеряв интерес к разговору, в принципе довольно любопытному. Ребенок в душе менестрели наигрался и смущенно спрятался куда-то в глубину души, чтобы отдохнуть и набраться силенок. Ему надоело дразнить вампира и вредничать.
Ллинара загремела негромко посудой, ставя на огонь довольно большой чайник. Приподнявшись на цыпочки, девушка достала с верхней полки прибитого к стене небольшого шкафчика две кружки, по умолчанию решив, что вампир от чая тоже не откажется. Возня по кухне успокаивала и  умиротворяла, позволяя справиться и с нахлынувшей обидой на Лира, и с заигравшим в попе детством. Хотя чего она надулась, если сама хороша? Ни одна взрослая девушка не станет вести себя, так как она. Начиная с того момента, когда Ллина полезла вытаскивать незнакомого вампира из клетки. Шаг был импульсивен и непродуман, что могло обернуться очень нехорошо, окажись у Лира меньше совести. Или больше силенок. Менестрель не жалела о своем поступке, просто, наверное, впервые задумалась о том, сколь по-детски поступила. На смену обиде пришло чувство неловкости за ребячливое поведение.
- В данный конкретный момент готовлю чай, - ответила девушка, выходя их кухни с двумя кружками горячего травяного отвара. – А вообще у меня самая наивная и детско-романтическая профессия в мире, - окончание фразы было слышно уже не слишком четко. Ллинара снова вышла из комнаты, чтобы через пару минут вернуться обратно, неся блюдо с пирогом. – Я менестрель, - девушка аккуратно устроила принесенную снедь на столе и села на стул. Задумчиво взяла в руки кружку, нагревшуюся от налитого в нее чая. – Больше ни на что оказалась не горазда. Еще, не поверишь, наемничаю иногда, - Ллинара погрела руки о кружку и сделала глоток. Поморщилась, обнаружив, что чай не просто горячий, а очень горячий. Взгляд остановился на окне и замер. – Ты чай будешь?- дурачиться и шутить больше не хотелось, что было и к лучшему.

- К сожалению, не все столь лестного мнения о моей профессии, - тепло улыбнулась Ллинара, польщенная словами вампира. Кто-то ведь считал ее распутехой, кто-то большим ребенком (к этой категории можно было, впрочем, и Лира причислить), кто-то оторвой, возмечтавшей о приключениях...
- Скажешь тоже, - задумчиво сказала менестрель, грея руки о кружку с чаем, который пока был слишком горячим, чтобы его можно было спокойно пить. – Конечно, по жизни мне пришлось научиться и штопать людей, и раны обрабатывать, и лубки накладывать. Кое-что и в болезнях пришлось узнать. Когда прижмет-то, и не так расстараешься, -девушка слегка пожала плечами. – Мне это даже нравится. Нравится помогать людям, я, как это ни странно, не боюсь ошибиться в лечении. Может, вследствие не слишком-то большого опыта в оном, - Ллинара перевела взгляд с окна на берестяную картинку, висящую на стене. – Вся проблема в характере. Я слишком привязываюсь к людям и сломалась бы после первой смерти пациента, даже если бы в ней не было моей вины и я бы сделала все, что могла. Ты ведь знаешь, что есть болезни, перед которыми бессильны лекари и даже маги, - девушка надолго замолчала, закусив нижнюю губу едва ли не до крови. Она встречалась с такими болезнями, знала, как беспомощно разводят руками те, кто мог бы дать хоть какую-то надежду на исцеление, видела, как угасают безнадежные больные, как день за днем, капля по капле, все быстрее уходит из них жизнь.
- Разное бывало, - тряхнула головой менестрель, словно могла этим движением отогнать тягостные мысли. – И забавное, и страшноватое. Могу как-нибудь рассказать под настроение, кое-что вполне может за сказочку на ночь сойти, - Ллинара отпила мелкий глоточек чая, обожглась и снова отодвинула от себя кружку, решив подождать еще чуть-чуть. – А ты чем занимался, если не секрет? – вообще-то определенные идеи на этот счет у менестрели и так имелись. Наемничал, и не в пример активнее Эйдан. Где бы еще он сумел нарваться на болт? Но хотелось все же услышать подтверждение или опровержение своих догадок.
- Ну так прошу к столу, - хмыкнула Ллинара, переводя взгляд на Лира. К столу он дошел на своих двоих, но по загадочной траектории, коей обычно предпочитают двигаться люди не совсем трезвые. Видимо, шутливая потасовка сказалась на силах вампира, еще не до конца оправившегося от ранений. Менестрель качнула головой неодобрительно, но ничего не сказала.
Лир забрал свой чай и уселся на пол, облокотившись спиной на ножку стола. Ллинара улыбнулась краешками губ: она сама иногда игнорировала стулья. Взяла с блюда кусок пирога и протянула вампиру. Чудной он все же…
- Можешь взять пока мой меч и хоть спать с ним, - фраза вышла немного язвительной, но говорила Ллинара совершенно серьезно и без издевки или насмешки. Менестрель отхлебнула успевшего немного остыть и из обжигающего превратиться в терпимо горячий чая. – Где-то еще арбалет был, хотя насчет болтов к нему не слишком уверена, - стрелять менестрель не любила и почти не умела. Попадала хорошо если один раз из двадцати. Арбалет же прихватился по случаю на одной из заданий. Хозяйственная девушка решила, что в доме все пригодится. На крайний случай, его можно продать и получить вполне приличные деньги.
- Да остыл он уже, не фыркай.
Вампир, напившийся чаю, приладился уснуть в обнимку с ножкой стола. Пришлось Ллинаре растолкать его и прогнать на ковер.
Убрав посуду, девушка и сама забралась на диван, уютно свернулась под одеялом и практически мгновенно уснула.

***
Проснулась Ллинара от какого-то постороннего шума. Рывком села на кровати, далеко отбросив по привычке одеяло, чтобы не путалось если что. А это, по ходу, был именно тот случай. Лир преспокойно спал на ковре у полупотухшего камина, так что вряд ли это он громыхал. Да и на кой леший вампиру тащиться на первый этаж?
Шум повторился, вызвав неприятную ассоциацию с треском ломающегося дерева. Ллинара, скатившись с кровати, выудила из-под дивана ножны с мечом. Кинула взгляд на Лира и, засунув руку еще глубже под диван, выловила оттуда два длинных кинжала.
- Держи, - прошлепала босыми ногами по деревянному полу менестрель, стараясь ступать как можно беззвучнее. – Сиди тут, а я проверю схожу.
Судя по звукам, какой-то гад доламывал ставни на окне дома Ллинары. Девушка даже пожалела, что не вставила еще на первой этаже, пока нежилом, слюду, которую крошить пришлось бы больше.