Как ни жалко было Ллинаре уходить из дома, к которому она уже успела привыкнуть, а пришлось. Ситуация складывалась явно не в с их с Лиром пользу, так что пришлось на время заглушить эмоции. И попытаться не слушать треск рушащихся в пламени мостов, с таким трудом наведенных. Так дорого стоило осесть, попытаться угомониться и жить жизнью, которой живут сотни и тысячи других людей , а не мерить шагами пыльные тракты. Но, видно, не судьба.
Из города менестрель и вампир выбрались относительно спокойно и без особых проблем. Полусонные стражники не удивились тому, что Линке вдруг захотелось погулять. Многие из них знали, кем работает девушка. А профессия менестреля почти всегда вызывает ассоциацию со странствиями. Лира же и вовсе приняли за охранника девушки, чему мужики, полагавшие, что хрупкой менестрельке не стоит в одиночестве бродить по трактам, на которых еще неизвестно какой люд встречается, даже обрадовались. Наверное, подумали, что девка наконец образумилась хоть не много.
Как бы не так. Именно из-за дури Линке и приходилось сейчас уходить, с трудом пряча обиду и злые слезы, так и стоящие в глазах. Лир, наверное, заметил состояние свой спутницы и горе-спасительницы, но девушка искренне надеялась, что у него хватит такта и смекалки ни о чем не спрашивать. Иначе потопа уж точно не избежать.
По лесу шлось удивительно легко. Наверное, потому, что Ллинара вообще любила природу. Воздух пах землей, травой, смолой и немного хвоей. В ходе кровопролитных боев менестрели все же удалось отвоевать у вампира возможность самой нести часть вещей, чехол с лютней и ножны с мечом. Судя по недовольным взглядам, которые девушка ловила на себе, Лир ее действий не одобряет. Линке и правда приходилось нелегко. Рана, полученная от болта, противно ныла, напоминая о себе при неосторожных движениях. Кажется, девушка умудрилась где-то растревожить ее и теперь «памятка» от зазывалы еще и кровила, заставляя думать о том, а не испортит ли менестрель рубашку. И вообще Эйдан чувствовала себя упрямым маленьким осликом, везущим свою огромную тележку. Но менестрель лишь сцепляла зубы и шла вперед, стараясь улыбаться и делать вид, что наслаждается жизнью, несмотря ни на что. Иначе вампир отберет у нее часть вещей, что совершенно никуда не годится. Вампир и так немало помогает ей.
К вечеру они остановились на ночевку на небольшой уютной полянке, неподалеку от веселого родничка. Сбросив с себя вещи, менестрель отправила вампира за хворостом, а сама принялась прилаживать над костром котелок с водой. Надо приготовить поесть, устроить постели. Лин потянулась, поморщившись от прострелившей бок боли, и отправилась за водой.

Кое в чем они с Лиром были похожи – оба старались делать вид, что чувствуют себя просто замечательно, тайком, когда думали, что другой не видит, кривя губы от боли. И бросали друг на друга весьма красноречивые взгляды. Будто это могло что-то изменить. И Линка, и Лир оказались слишком упрямы, чтобы, например, почаще останавливаться на привал.
От робких и непрозрачных намеков вампира на тележку менестрелька только отмахивалась. Зачем, если часть пути все равно придется проделать по воде?
На привал они остановились пораньше. Ллинара устало села на вывороченную корягу, потерла виски, налившиеся болью. За эти несколько месяцев девушка немного отвыкла от жизни в дороге, да еще и рана эта… Все так некстати.
Вампир отправился за хворостом для костра, а менестрель осталась суетиться с подготовкой лагеря. Расстилать одеяла она пока не спешила, дожидаясь Лира с хворостом. Зато натаскала от весело журчавшего неподалеку ручейка воды и установила котел над тем местом, где планировала сообразить костер.
- Нормально, - слабо улыбнулась Ллинара, отмахиваясь от надоедливого комара. – Сейчас воду согреем и перевяжем. И тебя, и меня.
Девушка засуетилась с котелком и костром и совсем не заметила, как на полянку выбралось третье действующее лицо.
- Палки-иголки, - раздался неподалеку скрипучий голос. – Ить опять больна! – на краю полянки замерло довольно необычного вида существо. Росточком по грудь менестрели, более похожее на корягу с руками-ногами-веточками. Ярко-зеленые глаза смотрели на вампира и менестрель угрюмо из-под кустистых моховых бровей. – Сколь ж ты себя ранить будешь, дуреха? – недовольно пробормотало существо, скрестив руки-веточки там, где должна была бы быть грудь, и поковыляло к застывшей менестрельке.
А Ллинара, как-то глупо улыбаясь, смотрела на лесовичку. Однажды девушка уже встречалась с этой ожившей сказкой. Менестрель незаметно соскользнула-уплыла в омут воспоминаний, приятных и не очень.
- А ты чаво застыл? – обратилось существо уже к вампиру. – Отойди, пень клыкастый, сам помочь не можешь, так хоть другим не мешай, - лесовичка подошла к Ллинаре и бесцеремонно задрала рубаху, принялась освобождать рану от бинтов.

- Да заживет все на мне через недельку, не более, - Ллинара поморщилась. – Не обращайся со мной, как со смертельно больной – я и из ситуаций похуже выбиралась. Дырка от болта мне мешает куда меньше, чем, например, прокушенная нога когда-то, - менестрель пожала плечами. Она как-то привыкла спокойно переносить боль, не закатывая трагически глаза и не хлопаясь в обморок, как изнеженная аристократка. Единственной проблемой было то, что девушка подчас не видела грани, за которой находится истощение ресурсов организма, и иногда выматывала себя до предела.
Лесовичка, вышедшая на полянку, произвела на вампира просто неизгладимое впечатление. Мужчина просто впал в ступор, выпучив глаза, как лягушонок, и забавно открыв рот. «Челюсть уронил», - как говорят в народе. Следом за челюстью упало и все остальное тело – Лир шлепнулся на задницу, не выдержав красочного эпитета, которым его наградила лесовичка, явно недовольная поведением вампира. Менестрель фыркнула, сдерживая смех. Определение оказалось на редкость емким и удачным.
Сама Ллинара к появлению лесной хозяйки отнеслась довольно-таки спокойно, как-то философски. Надо сказать, что лесовичек менестрели видеть уже приходилось, так что необычный вид существа не привел девушку в замешательство. И уж тем более не напугал. К тому же, судя по монологу лесовички, кажется, не нуждавшейся вовсе в собеседниках, Линка имела честь видеться со своей давней знакомицей.
- Глаза-то разуй, комар неразумный! – посоветовала лесная хозяйка, на пару мгновений отвлекаясь от возни с бинтами. Ллинара снова фыркнула, чем привлекла к себе внимание существа. – А ты чего тут сопишь аки ежик? Навертели, навертели, а толку-то… - лесовичка расправлялась с последними бинтами. Девушка спокойно придерживала полу рубахи, чтобы та не спадала и не мешала существу. – Где ж ты таких пней глазастых находишь-то? Али их к тебе так и тянет?
- Что-то среднее, - улыбнулась менестрель. – Роковое стечение обстоятельств.
Лесовичка что-то недовольно пробормотала, бросив на землю последний бинт. А потом, словно во сне, повторилась процедура лечения, которую Ллинке однажды уже пришлось претерпеть. Лесовичка сорвала лист терпко пахнущей дикой мяты, подумав, сорвала еще лист подорожника, изловила паучка, так не вовремя решившего проползти рядом с лесной хозяйкой, раздавила его по листу, бубня себе под нос что-то отдаленно напоминающее заговор, а потом  приложила к ране девушки, еще и пришлепнув сверху. Пару секунд ничего не происходило, потом от листа по руке и дальше начала распространяться тоненькая, едва заметно светящаяся паутинка. А через минуту она растаяла, растворившись в воздухе без следа. Словно и не было её.
- Ну рассказывай, бедовая, что на этот раз учудила? – лесовичка скрестила ручки-веточки на груди и уставилась на менестрель. Видимо, этому созданию стало скучно и оно решило развлечь себя беседой.
- Вампира спасла, - как-то неловко ляпнула Ллинара, не зная с чего начать и поминутно косясь на Лира.

Вампир, отошедший от первого удивления и принявшийся суетиться с ужином, и лесовичка, бросали друг друга взгляды, до боли напоминавшие те, которыми обменивались обиженные дети. Ллинара даже закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в самый неподходящий момент, и никого не обидеть. Но уж больно потешно выглядела эта парочка. Лир дулся на то, что лесовичка забраковала его труды, а старая знакомица менестрели, очевидно, не признавала умения лечить раны ни за кем, кроме себя.
Боль в боку, причиняемая раной, сменилась легким жжением и покалыванием, словно по коже промаршировала рота мурашек. По прежнему опыту Ллинара знала, что через минуту остановится кровотечение в растревоженном движением следе от болта, а к утру от него и вовсе останется только бледная ниточка шрама, который замоется уже через пару дней.
Упрямый вампир под недовольными взглядами лесовички принялся перетягивать рану менестрели бинтами заново. Девушка не сопротивлялась, позволяя как куклу поворачивать себя в нужную сторону. Если Лиру так спокойнее, то пусть будет. Сероватая паутинка, оставшаяся на ране после заговора лесной хозяйки надежно защищала ее от попадания грязи, так что можно было и не морочиться с перевязкой.
Когда вампир закончил с бинтами, Ллинара уселась на поваленную корягу. Они с лесовичкой еще немного поговорили, менестрель спросила, как дела в той деревеньке, возле которой они с лесовичкой познакомились, вернулся ли огонь и не знает ли хозяйка, что случилось  с тем инквизитором, что спас девушку когда-то.
Примерно через четверть часа-полчаса лесовичка ушла по своим, одной ей ведомым делам, напоследок наказав Линке стать хоть немного аккуратнее. Дельный совет, менестрелька даже честно пообещала хотя бы попытаться ему последовать.
Распрощавшись с лесовичкой и проводив исчезающее в кустах существо задумчивым взглядом, Ллинара уселась на обратно на корягу.
- Странное создание, да? – девушка зябко повела плечами. Вечер вступал в свои права, дневное тепло сменилось легкой прохладцей и рубаха уже не так грела. – Вот уж кого не ожидала тут увидеть, так это такой вот отзвук своих прошлых приключений, - менестрель улыбнулась тепло, мысленно возвращаясь в те дни. Интересные, хотя и опасные. – Хотя, надо сказать, что она вовремя. Завтра к утру я уже должна как новенькая быть.

Ночью вампира и менестрель ничто не тревожило. Только волчишки тоскливо подвывали где-то в отдалении, но близко, слава Триединому, не подходили, чему Линка была безмерно рада. Помнится, одна из ее ночевок в лесу нехорошо закончилась именно из-за серых, вдруг решивших, что оставшаяся у костра в одиночестве девушка вполне может сыграть роль их позднего ужина.

Вампиру, кажется, впечатлений прошедшего дня оказалось немножко многовато. Лир, поначалу кивавший и усиленно делавший вид, что слушает ни сколько не верившую в его попытки разлепить глаза Ллинару, все сильнее клевал носом, пока наконец все же не уснул, устало привалившись спиной к дереву. Даже ложку из рук выпустить забыл.
Пришлось менестрели кое-как расталкивать обормота (пытавшегося, к слову, оказывать сопротивление и щелкать клыками), рискуя быть вторично укушенной (за свои попытки Лир отхватил пару подзатыльников, заметно его взбодривших). В итоге девушка все же с грехом и красочным описанием вампирской родословной пополам допинала, иначе не скажешь, мужчину до устроенного им места для сна. Кто бы сомневался, что тащиться к ручью и мыть котелок пришлось Линке? Мужчины…
Вампир, кажется, проспал всю ночь без задних ног. По крайней мере, когда Ллинара, всегда бывшая ранней пташкой, встала, он еще бессовестно дрых, будя в менестрели темное желание пнуть себя по ребра. Идея была столько соблазнительна, что девушка от греха подальше поспешила уйти к ручейку за водой. А кровопийца так и не проснулся.
Не помешала ему наслаждаться сладким утренним сном и возня Линки с приготовлением завтрака, включая бряканье котелком, напевание песенки себе под нос и пару раз, когда девушка, не долго думая, перешагивала через вампира.
К счастью для Лира, от запаха еды он все же проснулся, лишив менестрель, уже начавшую присматривать шишку покрупнее, великолепной возможности поупражняться в метании шишек в представителей иных рас.
- Доброе утро, - весело фыркнула девушка, подсовывая под вампирский нос тарелку с кашей. Ллинара с утра сияла жизнерадостной улыбкой, которую, казалось, не омрачали события дня вчерашнего. Нет, немного грустно, безусловно было. Но это ведь нормально… Сейчас было важнее другое. Нужно было устроиться, заново привыкнуть к походной жизни.
Морда Лира явилась полной противоположностью сияющего личика менестрели. Вампир явно встал не с той ноги, а потому был хмур и недоволен несправедливой жизнью вообще и, например, попавшимся в каше угольком в частности.
Позавтракав, запаковали вещи, попутно едва не рассорившись из-за того, кто и что понесет. Лир, как истинный мужчина и джентльмен, в итоге отобрал у надувшейся от такой социальной несправедливости менестрели большую часть вещей, доверив ей транспортировать лишь себя любимую и самое легкое и небьющееся. Линка сопела, как взвод ежиков-ЛИГовцев, но молчала, памятуя о том, что в данном случае спорить с вампиром совершенно бесполезно. Да и не очень-то ей и хотелось таскать тяжести. Упиралась девушка скорее из спортивного интереса и нежелания навьючивать на мужчину слишком много, дабы не открылись многочисленные раны. Его, в отличие от менестрели, добрая лесовичка не подлатала. Линка же уже и думать забыла о том, что еще вчера ее бок был прошит арбалетным болтом. Он уже не болел, выглядел в разы лучше и совершенно не кровоточил.
Шагалось после ночного отдыха на диво легко. Тропка сама ложилась под ноги. Еще день-другой в таком темпе и она досрочно достигнут реки, откуда уже прямая дорога к конечной цели их маленького путешествия.

Вампирское утро явно не задалось, что еще больше веселило Ллинару. Потешно было наблюдать за надутым, как недовольный хомячок, Лиром, со вселенской тоской во взоре ковыряющимся в каше. Теоретически случайно оказавшиеся в ней веточки и угольки должны были раскаяться и добровольно сбежать, дабы не угнетать и так побитую ранним подъемом вампирскую тушку. На практике же Лир вылавливал и депортировал их сам, становясь еще более недовольным. К концу их завтрака Ллинара уже почти смеялась.
Утро перестало быть забавным, когда хитрый, коварный и далее по тексту вампирюга не позволил Ллинаре нести вещи. Девушка прекрасно видела, как он морщится, когда что-то из поклажи неловко съезжает и касается одной из многочисленных ран, еще не успевших до конца затянуться. Она ведь просто хотела сделать как лучше, помочь, но ее даже не стали слушать.
В итоге немного надувшаяся Ллинара бодро шагала впереди Лира, напевавшего себе под нос нехитрую песенку. Вампир умудрялся не попадать в лад от слова вообще, но его это, по всей видимости, не огорчало. Менестрель же просто глазела по сторонам, чтобы не пропустить едва приметный ориентир в виде странно изогнутого дерева или приметного камня, возле которого нужно было свернуть на очередную звериную тропку. Странно, но дорогу к домику, найденную еще год назад, девушка помнила так хорошо, словно еще вчера по ней прошла.
В очередной поворот вампир не вписался, умудрившись приложиться боком о ни в чем не повинное деревце. Менестрель нахмурилась и неодобрительно качнула головой: доигрался, бестолочь.
И зачем он в лес ходил, Ллинара тоже знала. Знала еще до того, как он вернулся и бросил ей на руки несчастную кроличью тушку. Оставалось только смириться со столь необычной, странной и даже страшной особенностью ее спутника. Изменить ничего менестрель не могла.
Раньше надо было думать, до того как лезть в клетки за вампирами.

Через три дня они вышли к реке. Широкой ленте, серебрящейся в лучах закатного солнца. Менестрель широко улыбнулась, поааплодировала очередному покусившемуся на нее комару, и повернулась к вампиру.
- Вот и все почти, - Ллинара сбросила на землю сумки, поверх них устроив свою лютню. – Наберешь воды, разожжешь костер, можешь начинать устраивать ночлег и готовить ужин, а я пока… - девушка пожала плечиками. – Проверю кое-что.
Загадочно улыбнувшись, менестрель сбросила сапоги, закатала штаны до колен и, войдя в воду, побрела вдоль берега. Где-то неподалеку, насколько Линка помнила, была лодка, спрятанная заводи, скрытой от посторонних глаз колючими кустами. Но никто не застрахован от того, что ее все же умудрились спереть. Тогда придется идти в обход, потратив еще неделю, что было крайне грустно.
От холодной воды кожа покрылась мурашками, а пальцев ног Ллинара уже почти не чувствовала.

Вампир, получив ценные указания по поводу начала подготовки места их будущего ночлега, только головой покивал. Не иначе как задумался, сердечный, иначе моментом бы стал ворчать, как старый дед. Ллинара пожала плечами, закатала штанины и полезла в холодную воду, не дожидаясь того светлого момента, когда Лир все-таки осознает, что им пыталась командовать какая-то человеческая девчонка, в несколько раз младше него. Ныть и занудствовать вампир умел, любил и подходил к этому делу творчески, так что свое тактическое отступление в реку менестрель считала вполне оправданным.
Брести по колено в не шибко-то теплой воде оказалось тем еще удовольствием. Если добавить к этому еще жирных речных комаров, время от времени впивавшихся в шею девушки, то и вовсе не позавидуешь. Река постепенно набирала глубину. Надо сказать, что с последнего визита Линки сюда, заводь стала глубже и теперь доходила менестрельке уже не до середины бедра, а практически по пояс. Раздвинув ветки кустарника, прятавшие кусочек широкой реки от чужих взглядов, Ллинара потихоньку выбралась на берег. Лодка, на которую девушка имела далекоидущие планы, мирно качалась на небольших волнах, привязанная к сухому обломку, некогда, вероятно, бывшему стволом деревца. Менестрель проверила суденышко, убедившись в том, что за те несколько месяцев, что оно простояло в заводе, не появилась течь и не пропали в неизвестном направлении и весла. Спор с вампиром о том, кто будет грести, Линка уже предвкушала. Если Лир безропотно согласится отдать девушке весла, то она, пожалуй, полезет проверять у него температуру.
Возвращаться обратно к месту их с вампиром стоянки пришлось точно так же, как Линка забралась в заводь. То бишь пешочком да в холодной водичке. В сапогах давно и прочно хлюпало, мокрые штаны противно липли к коже. Даже подол рубашки намок, что еще больше огорчало менестрель.
Поеживаясь от вечерней прохладцы, Ллинара направилась к вещам. Вампир, кажется, принимал ванну добровольно, и теперь сидел, закутавшись в одеяло. Мысленно отругав себя за то,  что полезла в воду в одежде, понадеявшись, что глубина не изменилась, менестрель выловила из сумки сменную одежду.
- Только попробуй повернуться! – мрачно предупредила Лира менестрель, стягивая через голову рубашку. Зубы немелодично постукивали, выбивая какой-то бодренький ритм. Вслед за рубашкой куда-то в сторону сидевшего спиной к девушке вампира полетели штаны и мокрые сапоги. В сухих штанах, рубашке и теплых носках стало на порядок уютнее. Мокрую одежду менестрель развесила на ближайших кустах на предмет просушки и полезла к котелку с готовившейся кашей. Судя по запаху, Лир о ней благополучно забыл и кашка местами начала уже поджариваться. Есть хотелось немилосердно, так что следовало спасать ужин.

- Недоразумение клыкастое, - едва слышно пробормотала себе под нос Ллинара, провожая взглядом спину вампира. Пошел руку пришкваренную в воду холодную совать. Оно и правильно, ожогов на нем и так хватает... Ну вот как можно быть таким бедовым?
Взгляд укоризненный со стороны Лира девчонку ничуть не впечатлил. Вины менестрель, если таковую за собой она и видела, то признавать не собиралась.
Кушать хотелось. Ничуть не меньше хотелось спать, потому что после стольких дней спокойной, размеренной жизни на одном месте тело отвыкло от таких нагрузок, как длительный пеший переход. Менестрель засуетилась вокруг каши, пытаясь спасти их с вампиром ужин.  Здравая мысль о том, что не стоило, наверное, доверять мужчине готовку, пришла традиционно с опозданием. Гречка уже пригорела немного, судя по запаху. Пожав плечами, девушка реанимировала остатки ужина и вернувшегося от воды Лира ждала тарелка горячей, вполне съедобной (ну разве что какой уголек случайно попадется) каши. Жизнь, определенно начинала налаживаться.
- Нашла, - улыбнулась Ллинара, суя тарелку с ужином в руки вампира. - Приятного аппетита.
Усевшись на какую-то коряжину возле костра, менестрель принялась с удовольствием уплетать свой ужин. Странно, но она успела соскучиться по вот такой вот еде: немудреной, приготовленной на скорую руку и приятно пахнущей костром. Идиллию портили только комары, с достойным лучшего применения энтузиазмом искавшие неприкрытые одеждой места и активно в них впивавшиеся. Апплодировать кровососам и есть одновременно получалось из рук вон плохо: пару раз миска с кашей едва не соскальзывала с колен, когда менестрель пыталась покарать парочку-троечку особенно настойчивых кровопийц.
- Лир, а тебя комары кусают? - задумчиво поинтересовалась девушка. покосившись на вампира. По всему выходило, что комары и Лир - коллеги. Нет ли тут какой-нибудь солидарности братьев по цеху, благодаря которой эти пищащие агрессоры не трогают мужчину?
- А, нет, - с некоторой заминкой ответила на заданный ранее вопрос Ллинара. - Дальше вообще поплывем, если тебя это утешит, - девушка облизала ложку, устроила ее в миске и всю эту конструкцию сунула в опустевший котелок. Оценивающе покосилась на Лира, но решила все же не наглеть и посуду помыть сходить самостоятельно. А то еще утопит, балбес. - Ты грести-то, кстати, умеешь?
Несмотря на усталость, хотелось подвигов. Улучив момент, когда вампир отвлекся, менестрель с самым невинным видом запустила в него шишкой.

- А я думала, что не кусают, - пожала плечами менестрель, звонко хлопая себя по шее и убивая очередного любителя менестрельской кровушки. - Вы же это... - девушка на пару мгновений задумалась. подбирая слова. - Коллеги вроде как? Нянюшка говорила, что комары и вампиры - дальние родственники, - улыбку лукавую постаралась спрятать, чтобы Лир прямо сразу не догадался, что смеется Линка над ним. Просто вдруг пришедшее в голову сравнение вампира и комара показалось девушке столь забавным, что она не могла им не поделиться с клыкастой мордой, спавшей над кашей.
Известие о предстоящем водном путешествии почему-то не вызвало у вампира энтузиазма. Скорее, наоборот. Мужчина как-то напрягся, словно Линка предложила ему нечто совсем уж неудобное. Что-то он, кажется, не договаривал.
- Ну вот и славно, а то одна я далеко не угребу, ежели в лодке будут двое, да еще и с вещами, - девушка пожала плечами. Вампир так и не сообщил, почему ему не пришлась к душе идея с лодкой, а лезть к нему с вопросами Ллинара не стала. Не завопил сразу возмущенно, что он в это утлое корыто не ногой, так и все. В любом случае, другого пути на островок, где находится домик, нет. А вода, что отделит их от внешнего мира, будет неплохим препятствием для тех, кто, возможно, пойдет по следу. Все же, не стоило сбрасывать так легко и беззаботно со счетов то, что заставило девушку вообще сорваться с нажитого места.
Лир ушел куда-то в кусты, с неизвестными целями и мотивами. По этой причине менестрель решила за ним не идти. Мало ли... Может, кашка впрок не пошла.
Вымыла котелок и всю прочую посуду, из вредности представляя, как надевает это вампиру на голову и уселась у костра, бездумно глядя на язычки пламени. Делать было решительно нечего.
Ворон, с хриплым карканьем опустившийся на плечо, стал для Ллинары неожиданностью. Но неожиданностью приятной.
-Явился? - улыбнулась менестрель, спуская птицу с плечика на колени и поглаживая по взъерошенному оперению. Алька девушка не видела уже с неделю и даже начала немного волноваться. Нет, она привыкла, что ворон улетает и возвращается, когда сам того пожелает, непонятным для ее человеческого разума образом находя свою хозяйку. Просто раньше он не отлучался так надолго.
Вампир вывалился из кустов, как медведь из малинника. Примерно с таким же шумовым сопровождением треска ломаемых веток и шороха. Альк недовольно взъерошил перья и покосился на мужчину.
- Пахнет хоть приятно? Или воняет, как сто лет не стиранный носок? - поинтересовалась девушка. продолжая меланхолично поглаживать птицу. Ворон сверлил Лира недовольным взглядом, от которого, по идее, на теле мужчины должно было увеличиться число ожогов.
- Совсем? - приподняла бровь менестрель. В принципе, она сама плавала немногим лучше топора, но в критической ситуации все же была способна продержаться на плаву некоторое время. - Просто в домик по-другому не попасть, он на острове. Или ты умеешь ходить по воде? - менестрель едва приметно улыбнулась. - Но сам по суди. Это же отделит нас от тех, кто может прийти. Мне кажется это маловероятным, но перестраховаться не помешает.
Страх. Где-то в глубине души менестрели он все же жил. Страх, что кто-то придет и надает ей по дурной головушке за все совершенные глупости оптом и в розницу.
Альк от игры в гляделки перешел к активным действиям и попрыгал знакомиться с вампиром, которого заочно занес в свои конкуренты в борьбе за внимание Линки.

- Умная, - улыбнувшись, кивнула Ллинара. - Она,  правда, почти неграмотная была, но жизнь хорошо понимала, - менестрель прихлопнула очередного предполагаемого родственничка Лира, примерившегося к ее шее, и вернулась к недообсужденной, на ее взгляд, но весьма интересной теме. - Если так посудить, то, наверное, вампиры от комаров произошли. Надеюсь, твои родичи не умеют так назойливо пищать и хитро подбираться к шеям?
Брошенная в костер ветка вопреки опасениям Ллинары пахла вполне приятно. Да и помогала от кровожадно звенящей тучи комарья вполне пристойно. По крайней мере, менестрель уже сидела спокойнее, не приходилось себя поминутно по бокам хлопать. Жалеть тут можно было разве что о потерянной возможности поворчать на вампира. Придется отрываться на вороне.
- Чего ты не можешь понять, если это не смертельная тайна? - поинтересовалась девушка, краем глаза наблюдая за Альком. О ревности и вызываемом ею деструктивном настрое Линка неплохо знала. Оставалось лишь не упустить момент, когда дурная птица отправится искать у вампира лишние глаза, например. Тогда надлежало Алька остановить, не дав Лиру лишиться чего-нибудь, что еще могло бы пригодиться в хозяйстве, и прибить за покушение ворона.
Пресечь попытку ворона поправить физиономию вампира сообразно его птичьим вкусам и предпочтениям Ллинара не успела. С противным карканьем Альк рванулся осуществлять задуманное. От становления одноглазым пиратом Лира спасла хорошая реакция. Ворон от сильного удара улетел в ближайшие кусты, едва не вызвав у менестрели остановку сердца, но быстро вернулся и попробовал продолжить подрывную деятельность. Пойманная за наглость чрезмерную в захват птица возмущенно орала на одной противной ноте, явно взывая к отсутствующей у данного конкретного вампира совести.
- Только попробуй! - менестрель вскочила со своего места с неизвестно откуда взявшейся у нее силой толкнула вампира в грудь, отчего тот опасно накренился назад и рухнул с бревна, на котором сидел. Альк, пользуясь тем, что внимание противника отвлечено на хозяйку вывернулся и, тяжело взмахивая малость помятыми крыльями, взлетел на плечо Линки. Девушка на всякий случай отошла подальше от теоретически злющего вампира с отбитой спиной и анатомически прилегающей к ней областью, посверкивая глазами в его сторону.
- Он просто меня любит и боится, что ты причинишь мне вред, - ворон согласно каркнул. - Разве ты не стал бы защищать друга?  Просто Альк погорячился, - менестрель скосила глаза на птицу, старательно пытаясь послать глупому пернатому лучи укоризны и осуждения. По всему, стыдно Альку не было, но как птица разумна и по опыту знавшая, что такое хозяйка в гневе, он искренне пытался притихнуть. - Он больше не будет.

Вампира Ллинара побаивалась. Глупо, наверное, тогда было и лезть спасать его, вытаскивать из клетки, рискуя собой, да потом еще не бросить в ближайшей подворотне, а тащить в свой собственный дом, выхаживать и теперь продолжать помогать. Вот только и бросить этого балбеса клыкастого тоже совесть не позволила бы. Поэтому, отчаянно труся внутри, девушка старалась выглядеть уверенно и бойко снаружи.
К тому моменту, когда вампир поднялся на ноги, менестрель уже успела опасливо сделать несколько небольших и, как она надеялась, незаметных шажков назад. Написанная на лице Лира злость была вполне понятна и совершенно обоснована, вот только желания попасть под горячую руку вампиру от этого почему-то не возникало.
Того момента, когда мужчина скользнул к своей несчастной жертве, Ллинара не заметила. Казалось, только секундочку назад вампир стоял возле бревна, а уже и менестрель летит на траву, взвизгнув от страха и неожиданности. Альк, предатель, сориентировался быстрее хозяйки, в первый момент и вовсе испугавшейся и начавшей подозревать Лира в желании все-таки загрызть зловредную девку. С недовольным карканьем ворон ретировался на ветку дерева неподалеку.
Клыки щелкнули в опасной близости от уха, а чужие пальцы ловко забегали по ребрам. Теперь Ллинара верещала уже не от страха, а от щекотки. Менестрель извивалась всем телом, норовя если не выпутаться из удерживающих ее рук, то хотя бы пнуть вредителя. Куда там… Вампир своим телом придавил беспомощную жертву к земле и издевался всласть, щекоча. Девушка то пищала, то заливисто хохотала, то, задыхаясь, с трудом ловила губами воздух.
Остановился Лир так же неожиданно, как и напал. Пару мгновений девушка по инерции еще барахталась и дергалась, даже, кажется, все-таки заехала мужчине куда-то. Потом замерла настороженно, послушно давая перехватить свою руку.
Ответила Ллинара далеко не сразу: прежде потребовалось немного времени, чтобы сбитое дыхание восстановить.
- Нет, ты на совесть укусил, - в голосе скользнули нотки легкой обиды то ли еще за вчерашнее, то ли уже за сегодняшнее. – Я тебя самого ощиплю, - воинственно пригрозила осклабившемуся вампиру девушка, ворча уже больше для приличия. Поднявшись на ноги, менестрель принялась отряхиваться от пыли и прилипших в одежде травинок да переплетать рыжую косу, демонстративно не замечая Лира. Минут пять. Потом оттаяла и что-то спросила, успев простить уже щекотку.
- Как думаешь, не найдут нас? – тихо спросила менестрель, задумчиво водя гребнем по волосам. Те уже успели начать пушиться от заботы, но Эйдан продолжала раз за разом перебирать прядки. Сколько бы она ни храбрилась, но страшно было. – Все равно ведь придется в город вылезать за продовольствием, - так и не доплетя косы, девица простоволосой придвинулась к костру и налила себе травяного отвара. Альк, решив, что угроза миновала, вернулся на хозяйское плечо и оттуда уже продолжал недовольно и ревниво взирать на Лира. – Нельзя это дело так оставлять, без присмотра. Само оно уляжется только в гроб, но и с какой стороны клубок распутать – непонятно.

   Тычок под ребра острым локотком благотворно подействовал на вампирий организм, вызвав повышения уровня сознательность и разумности. По крайней мере, они прекратили всю эту детскую возню, в процессе которой умудрились вываляться в пыли, измазаться в травяном соке и набрать целый ворох мелких веточек и листвы в волосы.
   - Хоть душу отведу, - пробурчала девушка, старательно отряхивая себя от грязи. Пришлось изрядно повертеться волчком, веселя Лира, чтобы одежда приобрела более-менее приличный вид. Опустившись на бревно, служившее заменителем лавки, менестрель бросила на счастливо скалящегося мужчину укоризненный взгляд и взялась за гребень. Вычесывать сор и веточки из длинных рыжих волос оказалось весьма нелегко. Достаточно густые, прядки цеплялись за зубья и путались, мешая вытащить из них очередной сухой листочек.
   - Злыдень ты! – вздохнула Ллинара, посылая вампиру еще один недовольный взгляд. Пушистые волосы от многократных прикосновений к ним гребня благодарно наэлектризовались и грозились воспарить над головкой менестрели золотистых ореолом.
   - Знаешь ли… - пробормотала девушка, кое-как приглаживая непослушную шевелюру и собирая ее в аккуратную тугую косу. – Мне тревожно, так что я не могу не думать, что же ожидает нас дальше… - Ллинара замолчала и некоторое время сидела смирно, только бросала на вампира косые взгляды. Признаваться в том, что отчаянно страшно сейчас, не хотелось. Она, конечно, была всего лишь девушкой, положено ей хотя бы иногда быть слабой, но…
   - Так не можем же мы теперь всю жизнь по лесам сидеть, - тяжело вздохнула менестрель. – Даже если бы и взыграла вдруг в нас острая любовь к жизни на лоне природы, но не те мы… - сказать про себя и вампира «люди» казалось неправильным, другое объединяющее слово на ум не приходило, поэтому Эйдан запнулась и немного помолчала. – Кажется, я говорю одно и то же, да? – девушка вздохнула и тряхнула головой, словно бы это движение могло помочь ей разогнать спутанные мысли по своим местам. – Ты думаешь, это будет так просто? – менестрели остро захотелось стукнуть бестолкового вампира по лбу ложкой, которой она помешивала варево в котелке. – В лучшем случае он затаится и будет сидеть тихо, как мышь под веником… А в худшем станет действовать на опережение. Кто знает, что он придумает? – Ллинара раздраженно сдернула котел с травяным отваром с огня и принялась разливать его по кружкам.