- Весело у вас тут, - немного несмело улыбаясь, сказала Ллинара. Её окружали шум, гам и суета степнячьего табора, в которых даже привычная к многолюдной толкотне трактиров и рыночных площадей в базарные дни менестрель тонула. Но было бы ложью утверждать, что они ей не нравились. Буйство красок, звуков и картинок сбивали с толку и очаровывали, заставляя жадно вслушиваться в мелодичные слова чужого языка, рассматривать непривычную остановку, костюмы степняков и запечатлевать всё это в памяти. Эйдан уже решила, что обязательно напишет песню о вольном народе Великой Степи.
   Пока Ллёна разговаривала со старшей землячкой, девушка переминалась с ноги на ногу в паре шагов за её спиной, буквально кожей ощущая, что не слишком-то нравится Маче. Впрочем, молодой степнячке, видимо, удалось её уболтать, потому что женщина бойко ухватила гостью за плечо и подтолкнула в сторону какой-то двери. Ллинара послушно шагнула туда, замерла и растерянно оглянулась на гадалку, мол, что дальше-то? Та вместо ответа переплела её пальцы со своими и потянула в кухню, оказавшуюся просторным полуподвальным помещением, явно рассчитанным на то, что готовить тут буду на прорву народу. По сравнению с предыдущей комнатой здесь было немного прохладнее – почти незаметно, потому что исходящий от огромной печи жар нагревал её. Осматриваясь да оглядываясь, Эйдан чуть не упустила тот момент, когда Ллёна сунула ей в руки нож и целую связку морковок, связанных за ботву. Едва их не уронив, девушка проворно прижала овощи к себе, немного запачкав платье, и так же ловко шмыгнула следом за гадалкой к деревянному настилу. Опустившись на него, менестрель пристроила морковь себе на колени и принялась чистить её, украдкой продолжая зыркать то по сторонам, то на Ллёну. Как ни странно, но ворчание хозяйки, которая, кажется, вовсе не умела быть довольной тем, что происходит вокруг нее, стало вдруг казаться даже немного умиротворяющим. К словам Ллинара не прислушивалась, пока грозная Мача не обратила свой суровый взор на её скромную рыжеволосую фигурку, но что-то такое в нём было.
   Сидевшую в другом углу кухни степнячку менестрель поначалу даже не заметила. Та вела себя на контрасте с другими и особенно с хозяйкой как-то особенно тихо, притулившись в полутемном уголке. Её присутствие улавливалось только тогда, когда девушка вдруг начинала ощущать на себе внимательный чужой взгляд, отдававшийся свербежом между лопаток. Покрутив головой по сторонам, Эйдан всё же обнаружила незнакомую темноволосую красавицу с заметно округлившимся животом, встретилась с ней глазами и улыбнулась. Та отчего-то торопливо спрятала взгляд. Ллинара хотела было спросить про ту степнячку у Ллёны, но гадалка уже и сама незаметно потянула менестрель за рукав и негромко заговорила.
   Интерес к Эйдан был вызван её цветом волос. Правда, девушка не совсем понимала, отчего Бавали так смущается. Но тем не менее, менестрель снова покосилась на нее и, дождавшись возможности поймать взгляд беременной степнячки, снова улыбнулась и поманила её к себе. Та немного посомневалась, помялась, но всё же отважилась подняться со своего места и, кинув быстрый взгляд на дверь, где скрылась острая на язык Мача, с трудом подошла к Ллинаре. Вот теперь настал её черёд споткнуться на полуслове. Подозвать-то степнячку она к себе подозвала, да теперь не знала, как и с чего начать.
   - Чем отрезать-то есть? – выпалила девушка. Не тем же ножом, которым морковку чистила, кромсать.