Есть люди, для которых жизнь – это вечное странствие: они никогда не оседают на одном месте, а если и поселятся где-нибудь, так поживут, а потом и след их простынет… Такой была и Ллёна, сорвавшаяся в очередной раз неизвестно куда посреди пыльного, душного лета. Избегала девушка во время таких своих путешествий широких дорог, плутая по оврагам и лескам; не то, чтобы боялась, просто считала, что так интереснее. На тракты она выходила лишь по вечерам, когда кончались в кошеле последние десятинки.
И сейчас был тот самый вечер.
На коронном тракте, всего в дне пути от Альтеи, стоял впереди остальных домиков небольшого хуторка постоялый двор. Не раз ноги заносили Ллёну сюда: не так редко, чтобы хозяин не запомнил ее, и не так часто, чтобы ему приесться и попасть в ряды завсегдатаев. В этом были свои удобства и недостатки, впрочем, у девушки пока еще хватало удачи не насолить здешним жителям… Солнце еще не коснулось горизонта, а молодая гадалка уже стояла на пороге темного, деревянного дома. Вдалеке звякнул колокольчик, и навстречу девушке споро выскочил хозяин, видно, мало обремененный посетителями.
- Вечер добрый… - начал было он заранее подготовленным и тысячу раз отрепетированным голосом, но осекся, узнав девушку. – А, здравствуй. Какими судьбами? – в маленьких глазах мужчины мелькнуло недовольство и разочарование. Уж он-то знал, что от таких «перекатиполе», как Кондор, прибыли мало, не пропадет если ничего – и за то спасибо.
- Так, тебя, живодер старый, проведать, - усмехнулась Ллёна и прошла дальшевнутрь. Где-то в углу за потертым, испещренным царапинами столом переговаривались между собой несколько местных крестьян. Скучно. – Квасу мне дай холодного, - вздохнула девушка и, заметив испытующий взгляд хозяина, улыбаясь, добавила: - Заплатить есть чем.
Тот кивнул и исчез за одной из невзрачных дверей, ведущих, скорее всего, на кухню, а девушка тем временем села на скамью и стала оглядывать помещение. «И ничего не изменилось…  Да как будто могло… Разве что людей тут как-то раньше побольше было…»
- Пустовато нынче у тебя, - заметила она, когда хозяин поставил перед ней кружку.
- Да уж, Триединый не миловал, - вздохнул тот, внимательно следя глазами, как Ллёна отсчитывает ему медяки. – Вчера – веришь ли – бочонок пива пропал! А хорошее было пиво-то! Кровные деньги отдал за него! Вот найду, чьих рук дело, уши оборву! – заявил он, довольно ссыпая монеты в свою широкую, как ковш, ладонь.
Ллёна ничего не ответила и отпила холодный, кисловатый квас. Сдавать местного парня Тобаша, эдакого вышибалу, который наверняка сам весь бочонок и выдул, ей не хотелось, да и не выгодно было.
- В убыток уже себе работаю! - продолжал, разошедшись, изливать душу хозяин. - Вон, за... дней за семнадцать, один остановился, и того бог послал только сейчас!
- Остановился кто-то, говоришь? - мигом оживилась девушка. - Ну и каков он из себя?
- Да шут его поймет, вроде и особенного ничего... Да выправка у него, знать вояка какой...
Ллёна задумчиво хмыкнула.
"Поглядеть бы на него... Стоит ли свеч?.."

Отредактировано Ллёна Кондор (08-04-2013 01:55:22)

Со стороны узкой, скрипучей деревянной лестницы послышались шаги, и Ллёна встрепенулась, кинув быстрый взгляд на спустившегося. «Ага. Этот значит…»
- Эй, хозяин! Я подумал, лучше здесь, внизу посижу. Не носи ужин наверх, - услышала девушка. «Хм… Хрипловатый голос - курит, наверное… но вполне приятный…» Хозяин кивнул гостю и, отойдя от девушки, поспешил на кухню, откуда вскоре донеслась приглушенная возня. Мужчина тем временем сел за стол справа от скамьи Ллёны, и она поспешила отодвинуться в тень.
Плохо, когда люди тебя запоминают, а, к несчастью, у юной гадалки была довольно запоминающаяся внешность, так что рисковать не стоило.
Предположения Ллёны подтвердились – постоялец действительно стал набивать трубку. Хотя, этот факт ей все равно ничего не давал, и девушка продолжила искоса пристально разглядывать мужчину, пока тот сидел, занятый своими делами, и подмечать детали, прислушиваясь к своим ощущениям.
«Темный какой, никак с моря... С Пепельных островов? Нет, у них говор не такой, - раздумывала она. В городах какие только люди не попадались, и уж кое-как Кондор научилась их отличать. – А одежда-то добротная… Да и не затертая очень, недолго, знать, он в пути…» - Отсюда напрашивался вывод, что деньги у постояльца еще не перевелись, но Ллёне он упорно в голову не лез. Может, ей просто было боязно, все-таки мужчина был даже с виду раза в два сильнее девушки, и, не приведи Триединый, попадется она на какой мелочи… А может, и что другое…
«Уж что наверняка, так не маг он. Уж мага за лигу учуять можно, только… Береженый он, что ли? Нет, другого рода тут что-то, на оберег не похоже…» - Ллёна вся напряглась и, озадаченная внутренним чувством, уже не сводила черных глаз с мужчины, порой только опускала взгляд в пол и отпивала квас, прохлада которого отошла на задний план. Ей нужно было выяснить, что за вещь у этого человека так будоражила ее сознание... Больно уж сильная она для обычного оберега на дорогу... Неужто целый артефакт? Не то, чтобы девушка была падка на такие, довольно своенравные, предметы, больше боялась, как бы не замкнул этот артефакт ее удачу... Ей еще жить и жить, а без запаса удачи и карты не так, как нужно, разложатся... Поэтому Ллёна начала взволновано ерзать на своей скамье, пока, наконец, из кухни не вышла круглолицая, тоненькая девочка лет двенадцати и не засеменила торопливо, но осторожно с заказанным мужчиной ужином на широком, явно слишком тяжелом для нее, деревянном подносе. Девушка мигом вскочила и быстро подошла к девочке, взяв из ее рук поднос.
- Дай-ка я тебе, касатка, помогу, - она дружелюбно улыбнулась девочке. Та благодарно кивнула и снова убежала на кухню, а Ллёна донесла поднос до стола, за которым сидел постоялец и бросила на него внимательный, цепкий взгляд.
"Целительное что-то... Странно, а ведь на лекаря не похож..." - Ну вот, и зачем она выскочила из своего уголка?
Любопытство точно сгубит кошку.

Отредактировано Ллёна Кондор (14-04-2013 00:23:27)

Толком присмотреться к постояльцу Ллёна не успела - сердце, от волнения набравшее слишком большой темп, ухнуло вместе со звуком удара, и девушка тотчас, стоило девочке, упав, захныкать, обернулась к ней. «Зашиблась никак, ласточка?» Гадалка уже метнулась было к ней, но мужчина опередил ее, мигом скрыв тонкое детское тело за своей широкой спиной. Больше Ллёна не сделала ни шагу, напрягая слух и внутреннее чутье.
- Ну-ка, сударыня, что такое? – было первым, что услышала девушка сквозь всхлипывания малышки.
«Нос? Если расшибла просто, так ничего… а коли сломала…» - Как она, однако, разволновалась! Проворные пальцы с побелевшими от напряжения костяшками неосознанно крутили крупные прозрачные бусины. Мысли скакали: – «Эй, да погоди! Что ж он там?.. Ой!»
Сердце забилось еще сильней.
«Слышу, слышу! Боль из тела белого уходит, в тело темное, в кровь-руду алую вливается… Была твоя, станет моя!.. Слышу! У сердца, у голубя белого, он!» - Она чувствовала всей кожей, как где-то рядом, проходит сквозь маленькую крупинку боль, и уходит кровь обратно в тело. А в глубине души у Ллёны прыгала от радости маленькая черноволосая девочка, и веселилась лишь от своей догадливости… да оттого, что с малышкой теперь все хорошо.
Но лицо оставалось спокойным и напряженным, разве румянец чуть разыгрался на ее щеках.
- Ну, я так и думал, ерунда. Осторожней будь. Беги на кухню! – произнес тем временем мужчина и вернулся за свой стол. Ллёна только проводила его глазами. Он, кажется, тоже рассматривал ее, и девушка оттого только чуть расправила плечи – что ж, раз сама на свет выскочила, пусть глядит теперь!
Моряк сел, снова закурив, а Кондор, которой наскучило стоять столбом, начала составлять миски с едой с подноса.
- Ох счастливая видно касатка, уж так все обернулось ладно, - подала она голос, чтобы прервать молчаливые «переглядки», и подняла на мужчину глаза. Тот, кажется, не смотрел в ее сторону, слегка повернув в сторону лицо. На лице во всю щеку у него красовался рваный, страшный даже с виду шрам. Странно, почему она не заметила его раньше? «Вот уж вправду вояка», - хмыкнула про себя Ллёна. Старые раны ее не пугали. «Бойся не уродливых лиц, бойся злых глаз», - учила ее бабка. «А глаза у него строгие. Не злые. Даже добрые», - подумалось юной гадалке, и она открыто улыбнулась. – А может это вы такой лекарь-кудесник.
Мужчина начинал ей нравиться. Пусть с ним слегка боязно рядом быть: уж вон он какой суровый, как узнает, что она воровка да коней уводит, ой, несдобровать ей... Да что ж ей делать, если в крови у нее это? Уж говорят в ее роду, что только хитростью и живет их народ - у других на руках мозоли, а у них - на мозгах в голове от хитростей...
Да не такая уж она уродилась видно хитрая, вот этот как глянет, так небось всю насквозь увидит... Может, и вовсе с ним не лукавить?.. Только взгляд вдруг зацепился за массивную цепочку на крепкой шее мужчины. «Верно, там его носит, у сердца. Хорошая вещь, не худо было бы ее себе… Нет, нельзя у доброго человека… Или все-таки можно?..»

Отредактировано Ллёна Кондор (18-04-2013 00:56:32)

Разговорить моряка оказалось не так сложно, как боялась девушка.
- А вы почем ведаете, сударыня? Что кудесничество, а что – беда? – Ллёна только пожала плечами. Если бы девочке грозила беда, она бы почувствовала. Особенно, если бы это была беда от близкостоящего человека. «Таскает с собой артефакт, и неужто думает, что никто не почует…» - хмыкнула про себя гадалка, но ответить ничего не успела, так как мужчина встал из-за стола и представился:
- Раз уж у нас беседа завязывается, позвольте по форме: Его Императорского Величества Велерада Орланда Эриэля военного и торгового флотов боцманмат запаса, ныне - служитель Ордена Святой Инквизиции Годрик Гидемин.
Мысли у Ллёны забегали, словно всполошенные муравьи. «Инквизиции? Странно, так не похож с виду… Может, только посвященный? Да, наверное, так и есть…» Да, свою ворожбу и гадания она не считала ничем дурным, но как знать… Как бы не посчитали чем-нибудь ее ремесло. Не хотелось бы влипать в подобные неприятности. Но все волнение происходило у нее внутри, а сама девушка продолжала улыбаться с освобожденным подносом в руках, который потом следовало занести обратно на кухню.
- Не боитесь ли, служитель Инквизиции, имя-то свое мне говорить? Я ведь и порчу навести могу, и приворожить, коли что, - гадалка лукаво прищурила черные глаза. На самом-то деле, как порча, так и приворот накладываться могли и без имени, но так было бы верней… Хотя Ллёна вовсе и не собиралась ворожить на мужчину, но сказать больно уж хотелось.
А ее имя… Может, не стоило ему свое настоящее имя говорить? Мало ли, чем бы это не обернулось… Пусть он и новопосвященный, да как бы не перепало ей за старые грехи. Благо, даже хозяин постоялого двора имени ее не знает.
- Люди меня Руфью зовут, - сорвалось с языка. Имя Руфь девушка считала красивым, но не очень хорошим, не годящимся для себя, но временно примерить как раз сгодится. – Да и живу, как бог пошлет… Что ж с меня, сироты взять… - и вздохнула – не наиграно, на сердце вдруг так жаль стало, что жизнь ее с семьей разорвала. Да так, значит, нужно было.

Отредактировано Ллёна Кондор (06-05-2013 19:42:32)

Упомянув свое сиротство, девушка впервые ощутила, что ей неловко об этом говорить. Раньше этим было удобно пользоваться, а теперь Ллёна даже немного жалела о сказанном. В воздухе повисло недолгое молчание. «Может, глупостей наговорила, и хватит с тебя?» - не успела у нее мелькнуть эта мысль, как словно ей в ответ откликнулся мужчина:
- Поставьте поднос, Руфь, да присаживайтесь. Надеюсь, не откажетесь от предложения разделить то, что к вечеру Триединый ниспослал. – Гадалка хмыкнула про себя: «А говорили, что наше племя не то, что на порог, и во двор от греха подальше лучше не пускать… А тут, глядишь, уже и хлеб с тобой преломлять собрались! И ладно бы еще с путницей какой, так ведь с чужим мужчиной…» - Да не подумайте дурного чего – я чисто по-человечески предлагаю, общества ради.
«Даже коль и так, все равно нехорошо это», - но на скамью все-таки присела.
- Вы уж простите, служитель, да видно, придется мне вам отказать, - пожала плечами Ллёна и виновато улыбнулась. – Не сочтите неуважением, но в моем роду считают недопустимым для девушки есть за одним столом с мужчиной. – И добавила совсем серьезно. – Заветы предков должны оставаться нерушимы. К тому же, не думаю, что вас развлечет разговор с перекатиполем безродным, вроде меня.
«А поговорить все же было бы неплохо. Говорят же, что лошади узнают друг друга по ржанию, а люди – по разговору. Вот и посмотрим, что у него вызнать получится. А что может и карты про него скажут… кстати!»
- А уж коль не займет вас со мной разговор, так я и на судьбу вам, служитель, наворожить могу, присоветовать что на пути вашем новом али красавицу приворожить какую, - и вновь заулыбалась, бросив очередной лукаво-смешливый взгляд на моряка.

Во время всей своей долгой речи девушка уловила толику внимания у собеседника. "Ты погляди ж, неужто и правда разговорить тебя удастся?" Внезапный ответ и улыбка мужчины, что таить, огорошили Ллёну, собиравшуюся потихоньку и уйти. Нехорошо дела иметь с тем, у кого какую вещь увести хочешь...
- Что ж... Интересное предложение. Заветы предков, как вы сказали - дело святое. Но, к счастью, в этом зале столов много! - Глубоко в душе, гадалка горько вздохнула. Не в столах ведь было дело, а в самом таинстве трапезы... Что же делать с людьми, которые не понимают, что взрослая девушка, как и замужняя женщина, - уже переполнена скверной, и что с пищей она может попасть в чистое тело мужчины?.. Сколько ни повидала всего Кондор, лишь уверилась, что никто просто этого не понимает, да и не хочет понимать, а потому потихоньку и смирилась. Но не сейчас же, право!
- Присаживайтесь за соседний, - продолжал тем временем моряк. - А я попрошу трактирщика собрать вторую порцию. Надеюсь, вы не откажетесь от квашеной капусты с колбасками и местного пирога с сыром? Ещё я просил его принести из погребка холодный сидр.
Ллёна на миг еще больше опешила. Нет, составить компанию, развлечь разговором, искусством своим в конце концов, - это она еще понимала, но чтоб так сразу и за стол звать?
- Да что вы, мне-то и заплатить будет нечем... - наконец, подавлено ответила она. "Нет, ну коли он и заплатить согласится сам, так тогда он совсем дурак, - и тут же обрадовалась этой мысли. - А дураков учить надо!" - Уж больно ей приглянулся тот артефакт, вот и предлог нашелся. "Вот бы еще и выведать побольше о ней, вещице этой..."

- Немёртвую в жёны, некроманта на погост... - было первым, что услышала Ллёна от моряка и что невольно заставило ее улыбнуться. Уж кто-кто, а праведные служители Инквизиции точно так не выражаются. Знать, и правда только заступил на службу... Вон, то и дело так и выпрямляется, как журавль колодезный. Жизнь может поправит, а, может, и нет... - Руфь, сударыня, не поймите меня неверно, но что же вы мыслите обо мне, как имперском офицере, хоть и в отставке, и мужчине, в конце концов? - "Разные мужчины бывают, служитель, - подумалось гадалке, но вслух она, конечно, ничего не сказала. - И офицеры тоже разные... Да неужто за первую встречную платить согласен? Кошель тяжелый больно? - но тут же ощутила, как подвывает слегка вверху живот, припомнила, что, кроме кружки кваса, со вчерашнего утра во рту не было ни росинки. - А, впрочем, что худого? Говорят же люди: дают - бери, бьют - беги".
- Так что скажете, Руфь? - Девушка встрепенулась, за мгновенье успев, казалось, сделать тысячу вещей: поправить волосы, заправив налетевшую прядь за платок, расправить юбку, звякнуть бусами, прихорошиться, как смогла, да извлечь привычным, стремительным движением колоду карт, твердой, легкой рукой начав их перетасовывать. Как никак, а то, что кому-то приятно ее общество, Ллёне очень польстило. Она улыбнулась.
- Если вы и вправду так любезны, как говорите, и так щедры, что и вправду угостите путницу, то отказать вам будет крайне грубо с моей стороны. Вы уж простите мою недоверчивость, уж с какими недобрыми перехожими Веселый Игрок не доводил встретиться... Да вы, верно ведь, и сам не первый раз в пути, уж знаете небось, какие люди по дорогам ходят, - гадалка вмиг стала сиять улыбками да сверкать весело глазами. Добро бы было расположить теперь к себе этого моряка, да выведать про все. - К слову-то сказать, с чего решили вы оставить свою прежнюю службу? - "Уж коли есть где невеста али любимая, служить Всевышнему не идут... Бобыль видно, мне на руку только".

Девушка внимательно всматривалась и вслушивалась в слова своего собеседника. Если придется раскладывать перед моряком карты, все подмеченные оттенки голоса, промелькнувшие в разговоре детали станут крайне важными.
- Да я как-то больше не внутри большой земли, а по краешку, по бережку ходил: морская служба, понятное дело, много по земле не походишь. Только родная палуба под ногой поёт... - "Уж точно судьба его привела на службу... или случай какой". - А в порту жулья разного как-то всегда хватало, может, привык, не придаю прежнего значения... - "А меня за жулье не держит, значит? Вот уж странный". Раньше Ллёна ни за что б не стала особо связываться с человеком, от которого толком и сама не знала, чего ожидать можно. А вот же привела нелегкая...
- Так вот я как в отставку вышел, лоцманом устроился в Лариасе. И теперь из-за этих бурь работы почти никакой! Совсем было я уже закис, а тут как раз подвернулось дельце, со старым моим приятелем встретились... - тем временем все говорил мужчина, отводя глаза в сторону. "Говорить не хочет об этом, знать и правда непростое было "дельце". Может, там ему и подвернулся артефакт этот? Да, знать, так и было". - Новоиспеченный служитель тем временем замолчал, задумавшись о чем-то. "Припоминает, видно", - подумала девушка и тем больше уверилась в своих догадках.
Моряк вдруг глянул на карты, о которых Ллёна успела позабыть, но не переставала тасовать. Было в этом что знаменательное, словно и правда в это время Судьба тасовала свою колоду, и кто знает, что за карта окажется сверху, скрытая за цветастой рубашкой.
- Колода Кружевницы? Слышал, знающие люди по этим картам видят судьбу человека, как лоцман - рифы и стрежень, - мужчина улыбнулся, гадалка только хмыкнула. Уж что-что, а не люди по картам судьбу видят, а карты решают, открывать ли людям тайны Великой Кружевницы. Своим картам Ллёна верила, и еще ни разу они не шутили с ней. - А что - может, вы мне про меня больше поведаете, м? - в словах моряка слышалась шутливость и недоверчивость.
- Уж как карта ляжет, - улыбнулась в ответ девушка. - Коли хотите, на вас разложу, а уж вы решайте, верить али нет.
Быстрым движением смахнула со стола завалявшиеся крошки, накинула на его край цветастый платок, знакомый с этой колодой, и разложила ряд своих карт, пронзительно глянув в карие глаза моряка, сосредоточившись только на человеке, сидевшем сейчас перед ней. "Карты мои в огне да воде, в земле да по ветру освященные, сестры и братья, кумы и кумовья, сваты и сватья, дяди и тетки, отцы и матери, дочери и падчерицы, сыновья и пасынки, свекрови и золовки, тести и тещи, зятья и свояки, з оловки и невестки, кажите мне всю сущую правду: что я думаю? что буду думать?  А будет не скажете вы сущей правды, не взыщете моей беды, ино вам не жить более на белом свете; а размечу я вас по чистому полю, по зеленым дубровам, по крутым берегам, по синим морям. Заговариваю я на карты на выведывание своей думы, на спознание дел чужих. Слово мое крепко!"
И из ряда карт достала одну, все не обрывая зрительного контакта с мужчиной, оставила перед собой рубашкой кверху. Вновь перетасовала, разложила, и снова выбрала одну, проведя рукой над рядом несколько раз, да не обрывая наговоров, которые шептала одними губами. Только не сбиться, не оборвать взгляда, не спутать чего в наговоре...
Вскоре перед Ллёной лежали четыре карты рубашками кверху, а она все водила рукой над последним рядом, и никак не могла понять, что же ей нужно... Девушка напряженно прищурилась, и вдруг ощутила крохотный укол посеред ладони... Да взяла последнюю, крайнюю карту. Тогда уже Ллёна отвела глаза, собрала колоду обратно, да перевернула те, что выбрала. И улыбнулась. Кажется, ее вновь не подвели.
"Маг".
- Вы свободный, сильный человек, - она начала говорить медленно, стараясь ничего не пропустить. - На вас не лежит ничье влияние, или оно достаточно слабо... У вас твердая воля и рассудок, доброе здоровье, вы сами вершите свою судьбу...
"Четверка мечей".
- Как бы судьба к вам не повернулась, вы всегда будете сдержаны, честны и спокойны...
"Король Посохов... рядом с Тузом Пантаклей".
- Вы упорны и трудолюбивы, но по-житейски относитесь к жизни. Добиться продвижения по службе для вас дело несложное, но требующее сил и отдачи. Вам нужна обеспеченность... и хотелось бы семью...
"Двойка Чаш".
- Вы уравновешены, способны понять другого человека и даже пожертвовать собой ради близкого...
Закончив, девушка подняла глаза на мужчину.
- Что скажете, служитель? - она лукаво улыбнулась.

Ллёна сразу поняла, что попала в самую точку.
- Добро, сударыня - карты любят польстить. - "Ох, как не льстят они, служитель, шутят - бывает, но лесть - удел людей", - подумала девушка, но вслух, конечно, ничего не сказала. - А что скажут карты о прошлом моём? Сможете ли вы у них узнать, что было?
Юная гадалка ответила не сразу. Моряк, видно, не верил, что открывалась ей порой воля Кружевницы, что ж, это было неудивительно. Девушка и сама знавала лгунов, не умеющих и карты-то держать в руках, как подобало, а еще тех попрошаек... Но прошлое... На былое ворожили редко, и расклада-то такого девушка не знала. Зато был похожий. И вопрошать колоду о прошлом ей уже доводилось. Можно было попытать удачи. Своим картам сама она доверяла. Знала: они-то не подведут.
- Коли захотят они рассказать - смогу, - наконец, кивнула Ллёна. "И если не надумают подшутить". Стремительно девушка вновь собрала колоду да перетасовала, про себя молясь картам, чтобы не упрямились да поведали, что просит, во второй раз. Звякали на запястьях браслеты, а она все не отводила глаз от мужчины, все вновь шептала наговоры. Да и разложила карты. Восемь рубашек, расписанных алыми цветами, легли на платок: две, да под ними три, да посередке одна, да ниже две - форма кубка, чаши с хмельным вином. "И что восьмая так далеко легла?.. Как бы чего там нелегкая..." Да и с замирающим сердцем начала переворачивать карты осторожно, одну за другой. Уж чего бы, казалось, бояться-то, а гляди ж ты, руки сводит, словно у девчушки несмышленой, в первый раз разложившей колоду на приглянувшегося паренька... С чего бы?
"Семерка кубков. Перевернутая".
- В начале вашего пути был сделан разумный выбор, с которого вы и не думали сходить... - Ллёна говорила тихо, взвешивая каждое слово. Говорить о человеке куда уж было проще: даже коли ошибешься - так что с того, есть в каждом что-то, чего он сам в себе не видит... Здесь же...
"Император".
- Влияние человека. Мужчины. Отца, - чуть подумав, добавила девушка. - Возможно, выбор был сделан именно им, вы лишь повиновались его силе и контролю...
"Паж пентаклей".
- Ученичество. Учеба стала для вас благоприятна, к вам повернулась удача и везенье. Вам все удавалось. Возможно, вы познакомились со здравомыслящим и заслуживающим доверия человеком...
С каждым разом смотреть карты стало еще труднее. Не раз бывало, что одна-единственная карта перечеркивала все, что предсказали ее предшественницы... Как бы не оказалось, что та, восьмая...
"Восьмерка пантаклей".
- К своей учебе вы прикладывали большое количество сил и упорства. Ваше мастерство возрастает, к вам благосклонна любовь... От вас отдаляется Император. Чет-Нечёт дарует вам свое благословенье.
"Девятка жезлов".
- Ваша жизнь уподобляется горной реке. Вы проявляете отвагу, решительность, дисциплину, привитую ранее Императором. Возможно, обретаете что-то ценное. Вам сопутствуют успехи на службе, однако они стоят вам больших усилий и воли. Возможно даже потерь. Раны. - Конечно, о ранах карта не говорила, Ллёна рискнула предположить это сама.
Пальцы девушки добрались до карты, лежащей в середине, до "ножки" кубка.
"Десятка кубков..."
- Вашей семье кажется, что вам везет, вас уважают, вы добились необходимого почета и благосостояния, и теперь настало время вернуться в дом, время женитьбы.
"Колесо Фортуны. Перевернутое".
- Однако на самом деле в вашей судьбе произошел застой. Все начинания не находят благоприятного выхода. Может, даже настало время упадка.
"Вот и она, восьмая..." Девушка осторожно, кончиками пальцев коснулась ее.
Повешенный криво усмехался, повиснув вниз головой, и, казалось, насмешливо смотрел на мужчину.
Ллёна на миг остановилась. Люди часто боялись двух карт: Смерти и этого самого Повешенного. Глупые, бояться их стоило гораздо меньше, чем кое-каких иных... А что же этот служитель? Выждав несколько мгновений, гадалка все же закончила:
- Вы решили заняться духовностью. Вам может быть страшно, вас может посещать тревога, но для достижения цели вам нужно пожертвовать чем-то ценным, служитель. И тогда к вам вновь повернется удача.

Отредактировано Ллёна Кондор (31-05-2013 22:09:46)

По задумчивому виду моряка Ллёна поняла - расклад попал в точку. На Повешенного он, конечно, никак не отреагировал, хотя девушку часто забавлял суеверный ужас у людей, которым выпадала эта карта. Ну, не довелось потешиться в этот раз. Не больно-то и хотелось.
- Скажу вам по чести, сударыня, вы заставили меня задуматься. - Гадалка осветилась торжествующей улыбкой. "Ну, наконец, и тебя проняло". - Похоже, вы давненько обращаетесь к Лари Иврине? Должен признать за вами ваше мастерство, и это вовсе не беспочвенная лесть...
- С малолетства, служитель, - Кондор кивнула, вновь собирая колоду да тасуя ее, как следует. - Говорят, Великая Кружевница открывает перед нашим родом свои замыслы по праву крови, - она и сама безоговорочно верила в это право, и, видно, все оборачивалось по вере.
Тем временем все та же девочка вышла из кухни и просеменила к их столу. "Вот подрастет - так птицей летать будет от кухни до гостей, да от одного к другому, да еще и красавицей небось будет, какой не в каждом городе сыскать", - подумалось Ллёне, но сама она лишь улыбнулась девочке да проследила глазами, чтоб опять ничего не стало с ней.
На этот раз обошлось.
- Что ж, Руфь... Могу ли я вас просить раскинуть колоду на ближайшее будущее, или сразу приступим к ужину? - На грядущее ворожить было куда как легче, да и лучше сперва дело сделать, а потом уже и за еду садиться. А ведь она и не думала, что вообще приведется есть сегодня, небось-то в кошеле уже ни гроша.
- Да уж в третий раз разложить-то будет в самый раз. - А уж потом она карт не потревожит. Три - доброе число.
Отодвинув тарелки, чтоб не мешали, да поправив платок, Ллёна, взяв колоду в ладони, поднесла к лицу поближе, да принялась молиться, чтобы не заупрямились и рассказали все, как есть, трижды. Сердце уже не колотилось. Два раза не ошиблась, и сейчас не промахнется.
"Карты мои, скажите мне правду: что этому человеку суждено? что его ждет?" - Все смотрела на мужчину, чтобы и карты в ее руках поглядели на него ее глазами. И, шепча наговоры, совсем не такие, как раньше, не отрывая пристального взгляда, разложила карты в пять рядов и по карте взяла, как в первый раз. Уж на что-что, а на грядущее ей доводилось гадать не раз и не два, и уж тут-то дело спорилось, пусть и все так же неспешно, плавно и со знанием дела...
И так же осторожно открыла карты.
С первой карты горели огоньками из-под черного плаща глаза Смерти...
Это была еще одна карта, которой до дрожи боялись некоторые люди. "Да видно, этот служитель не из таких, знать, не в первый раз колоду-то такую видит".
- В вашей судьбе произошли резкие перемены, вам дан новый шанс. Теперь из всего, что вам предстоит, вам следует делать выводы и учиться на ошибках...
"Паж мечей..."
- Успешное начало вашей службы. Короткое путешествие. Возможно, вас еще ждут неожиданные новости. Темноволосая девушка с темными глазами, - не думая ни о чем, продолжала говорить Ллёна. Как-никак любое толкование имело много сторон и важно было подобрать нужную.
"Десятка посохов".
- Вы обретете вещь: деньги, что-то ценное. На вашем пути появятся трудности, возможно, опасности, но они будут временными и с ними будет несложно справиться, если вы будете принимать мудрые решения.
"Четверка пантаклей".
- Честно выполняя свою работу, вы укрепите свое состояние, хотя будете слегка ограничены людьми вокруг вас. Они не дадут вам проявлять весь ваш потенциал и добиваться желаемого.
"И опять двойка кубков... Любит его эта карта, что ли?"
- Вы полюбите, вам ответят взаимностью, может быть, перед вами откроется новая дорога, появятся новые товарищи, и долго вам будут сопутствовать добрые чувства... Однако вы любимец Кружевницы, служитель, - девушка подняла глаза от карт и, как итог, улыбнулась. "Ну, все, уж больше карт сегодня не разложу. На воду да на луну еще поворожить можно будет на удачу, а больше лучше не надо..."

Отредактировано Ллёна Кондор (02-06-2013 23:57:11)

- Хм... Может, вы и правы, сударыня. В любом случае, часть того, что карты поведали, уже сбылась: черноглазая и темноволосая девушка уже сидит передо мной и вещает, что ждёт меня на пути...
При этих словах Ллёна и правда замешалась и смутилась слегка. Она ведь так и сказала, и не подумала даже. Для гадалки - непростительная оплошность. Впрочем, это было не так страшно. Благо, ума хоть хватило не выдать еще одно послание Пажа мечей. Помимо прямого указания на темноволосую девушку было у него и еще одно: встреча с плутом и вором, и повезло ей, что не сболтнула она об этом, иначе наложить одно на другое ума у моряка явно хватило бы. Вот что точно было бы ей не на руку. Вот еще - все внушенное доверие, коли оно вообще было, растерять!
Ллёна улыбнулась мужчине, всем своим видом подтверждая, что именно ее карты и имели ввиду.
- Однако, ужин должен быть начат, а труд - оплачен. - Он полез в давно уже девушкой запримеченный, но до поры мало ее интересовавший кошель. - Помнится, в последний раз в порту Вольной Катории с меня взяли ровно столько. Не знаю, правда, ваших расценок, сударыня. Этого хватит? - На ладони у него поблескивало пять полушек. На миг глаза Ллёны довольно сверкнули. Она и не рассчитывала сегодня отяжелить чем-то свою мошну. Серебро, конечно, не золото, не столь благородное, но все ж металл добрый... Говорят, добрым, чистым серебром и хворь лечится...
- Этого более чем достаточно, служитель, если припомнить то, что вы и ужином перехожую угостить не поскупились, - но монетки все же взяла да упрятала. Дают - бери...
От еды и правда пахло вкусно, кухарки на постоялом дворе свое дело знали. Теперь, когда карты были сложены и упрятаны туда же, где исчезли полушки, и платок, расшитый маковым цветом, был убран со стола, Ллёна наконец поняла, насколько вправду была голодна и насколько сжималось все внутри от съестного запаха. Но притронуться к еде девушка все не решалась - нехорошо все ж как-то...

Получив от моряка приглашение присоединиться к еде, в душе девушка обрадовалась, но внешне ничем не выдала, разве что расторопней, чем следовало, подхватила тарелки с едой, принесенные ей, и все же пересела за соседний стол. Но тоже с расчетом. Поближе к мужчине – на случай, да и удобней разговор держать, и не сбоку от него, чтоб связь с ним глазами держать можно было, да еще и так, чтобы коли что, выскочить быстро, не споткнувшись ни обо что. И не на углу – примета дурная.
- Врать не буду - первый раз в этих краях, ничего не пробовал. Но выглядит зазывающе, стоит признать, - пока Годрик разливал сидр, Ллёна улыбнулась, на всякий случай подметив про себя, что хорошо поесть новый знакомый был точно не прочь. Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, вдруг пригодится. В ее ремесле всякая деталь важна.
- Что изба, то и стряпня, а двор тут на добро поставлен, - улыбнулась девушка. На постоялых дворах есть ей доводилось нечасто, чаще все, как и сегодня могло бы, оканчивалось кружкой квасу да сдобной лепешкой. Пиры закатывать ей всегда было не по карману.
- А между делом, Руфь - вы говорили об обычаях вашего рода. Вы из местных? Или это какие-то особенные обычаи? Не расскажете? – Поток вопросов на миг ошеломил девушку. Нечасто кто-то интересовался ее родом, куда чаще людям никакого дела не было – прошла мимо, кошель не стянула – и на том спасибо… Пока она собиралась с мыслями, моряк успел уже поднять свою кружку и провозгласить: - За здоровье и хлебосольность хозяина!
Ллёна краем глаза все ж заметила, как глянул подозрительно на нее трактирщик, не понимая, с чего бы почтенному с виду постояльцу потчевать ее, но за здоровье его все же выпила. Сидр и правда оказался славный. Да и колбаски, как оказалось, тоже ничего…
- Рассказать могу, отчего не рассказать? Не тайна, небось. Я родом из Степей, служитель, - наконец, ответила гадалка. – Но родня моя по всему свету есть, в тех уголках даже, где я не была, и вы не были. А об обычаях-то говорить три дня и три ночи можно: сколько у меня родни по свету живет, столько и обычаев. Да кое о чем, может, и от людей вы когда слышали, говорят, пока жив со степей кочевник, так он поет и пляшет. Врут, конечно, - усмехнулась девушка. - Как мы пляшем - люди видят, как песни поем - слышат. Как в тюрьме сидим - не видят, как горько плачем - не слышат.

То, что моряк уже был сколько-нибудь наслышан о ее племени, девушку не сказать, чтобы сильно обрадовало. Люди их не любили и добрых слов от них едва ли можно было дождаться. "Вот сболтнула же... как бы не подумал он чего..."
- Так что на мои старые знания не рассчитывайте - можно считать, что не имеется у меня внятного представления о вас.
"А невнятное, значит, имеется?" - Ллёна внимательно скосила на Годрика черные глаза, но не обнаружив в нем ни презрения, ни злобы, успокоилась и принялась дальше невозмутимо уплетать квашеную капусту.
- А что до обычаев - в чём же заключается табу вечеряния за одним столом?
Гадалка все недоумевала, какое было дело было отставному моряку до обычаев степняков. Еще никто не расспрашивал ее об этом, а потому и ответить сразу не смогла. Трудно выразить словами устав, укрепленный в крови, то, что с малых лет почитал за единственно верное правило. А потому, лишь задумавшись на время, девушка начала говорить:
- Не знаю уж, служитель, верно ли будет это табу назвать. Мы народ кочевой, вечерять за лавками у предков наших в обычаях-то не было... - девушка начала пояснять немного неловким тоном. - В моем таборе считали, что женщина и девушка, что может уже ребенка носить, нечиста с ног до пояса - и одежды ее нечисты, и даже пол, по которому она пошла... - Она как бы невзначай перекинула юбку в дальнюю от моряка сторону. Что-то приглушенно звякнуло - то ли монетки в кошеле, то ли кинжал, припрятанный глубоко в складках. Об обычаях своего табора - когда б не прабабка - она бы, может, никогда бы толком и не узнала, слишком уж маленькой была, когда в последний раз у родного костра сидела. - В других таборах, говорят, не так почитают, а все-таки одно едино: скверна - она в теле хвором, мертвом и женском-то и есть. И когда мужчина становится нечист, у нас его и к коню ни один добрый человек не пустит, пока тот вновь чистым не станет. Вот и не гоже мне вас будет так обидеть, доброго человека грех обижать, - Ллёна улыбнулась. Обижать-то может и грех, а вот коли у доброго человека немного добра его взять, так он ведь от того не обеднеет? Добро, чай, не ложками меряется. Да и вообще, все люди хитрятся, чтобы побольше ухватить, а больно уж девушке артефакт этот приглянулся. На целительстве неплохо разжиться можно. Как бы только момент улучить... - Пусть вы и не моего племени... К слову сказать, кто ваш отец, служитель? Из каких вы краев, может, была и я там? Говорят, как дал бог степняку коня, так и стало у него шесть ног, а конь у меня молодой, быстрый, землю роет, копытами бьет, может, и к вам занес... Что правду сказать, за морем только никогда я не была - черная, недобрая вода в море, кони ее не пьют... - Так-то оно так, но посмотреть на заморские края Ллёне всегда было любопытно, и когда б не бабка, внушившая девушке опасения к морским просторам, только бы ее тут и видели!

Слова служителя о море Ллёна слушала с большим интересом, любопытно же слушать о том, чего сам не ведаешь. "Нешто так можно?.. По ветру беспутному, по блеску воды? Видно, это как по лошадке да по повадке ее удачу свою видеть, беду распознать... И у моряков, значит, приметы свои есть, как у пахаря или пастуха".
- А что кони воду не пьют - так ведь солёная она, зараза... - Что вода морская соленая, то гадалка и сама знала. Но ведь хорошая вода чистой должна быть, свежей, легкой, звонкой, как в кринице, а эта на что? Как знать, какие гады в такой воде могут таиться? Хотя, наверное, если много дней на корабле ходить, и это разузнать можно...
Расспросить бы, что ли? А если засмеет? Конь и тот не любит, чтоб над ним смеялись. "Этот, может, и не засмеет, он добрый". Обычно люди либо боялись ее рода, либо сразу гнали со двора, либо поглядывали косо и добро подальше прятали, а тут... Так гадалка ничего и не спросила, промолчав, только черных глаз со служителя не сводила.
- А что до роду моего, так династия у нас старая, военная. В знать-то так никто и не выбился, хоть и в младшем офицерстве все, кого знаю, до четвёртого колена, перебывали - и отец мой, и дед, - продолжил тем временем мужчина. "Верно, хороший человек отец его. И дед тоже. На совесть богом слепленные", - и чем дольше девушка так думала, тем больше новый знакомый ей нравился.
- Уже, если верить деду два века, как Гидемины в Порт-Муре осели да с морем поручкались, так с тех пор нас море и не отпускает... Я вот первый буду, если служба в Ордене сдюжится. - Нет, так просто то, с чем родился, сердце не отпустит. Даже если воли много. Однако Порт-Мур... Судьба заносила ее и туда, кажется, лет десяти она тогда была от роду, если не больше. Потому и не запомнился ей очень город - вовсе, видимо, они там мельком были.
- Сдюжится, - уверенно кивнула гадалка, запивая кусочек пирога. Карты-то не врут. - Только нелегко отвернуться от того, что всегда было у сердца. - Пробормотала она вслед, не заботясь, услышит ее моряк, или нет. Море еще явится в его жизнь. Только к добру ли?
Мужчина же вновь наполнил свою кружку.
- А что же, вы по суше-то уже во всех уголках перебывали? - Вопрос ударил почти по больному месту. Она ведь и правда ноги сбила, вечно странствуя. А родного табора так и не повстречала.
- Много где я была, служитель, много людей и нелюдей повидала. У Детей Лесных только не гостила, да что моему коню в лесу делать - ему простор нужен. А ребенком малым довелось мне пройти из Великой Степи до самого Вечного Озера, - и лицом Ллёна тут же точно осунулась и погрустнела. - Говорят, у кукушки нет гнезда, у выгнанной дочки нет шатра. Мать с отцом меня не гнали, а судьба прогнала - не найти мне теперь крови родной нигде. Вот и маюсь, как неприкаянная, по земле.
Впервые за долгие годы гадалка говорила о своем горе человеку чужой крови. Поймет ли? А вдруг поймет.

Отредактировано Ллёна Кондор (11-08-2013 14:44:50)