Совместно с Алессой

День выдался погожим ― на небе разливалась звёздным молоком ослепительная лазурь, прошитая, будто дорогое полотно, тонкими позолоченными нитями, лучиками жаркого не по времени года солнца. Жарко было настолько, что Эндор, стоя на зубчатой стене Орешка, извёлся, чувствуя, как горит сокрытая жёсткой кольчугой грудь ― и, едва-едва дождавшись окончания смены, с непередаваемым удовольствием стянул с себя броню, сложив её в большой холщовый мешок. Мешок хотел было сунуть в укромное местечко ― под лавку в караульной будке, но передумал ― народ видеть должен, что стража утром на работу поспешает. Стражнику вообще для общего дела полезно на людях в полной броне да при оружии показываться ― и непременно с важным лицом, непременно куда-то спешащим. Народ тогда и спокойнее и уживчивее ― как-никак, работают ратники, не в караулке чаи с ватрушками гоняют.
Шёл орк не через главную улочку, которая ближе к окраине Орешка распадалась на тонкие ручейки тропинок, а через рощицу, льнущую к стенам городка с другой стороны. Хорошо... качаются на лёгком ветерке кудрявые верхушки тополей и вязов ― пока ещё нагие, но не пройдёт и месяца ― выстрелят из набухших почек новые клейкие листочки. Между снежных берегов бегут талые ручейки ― остановившись у одного из них, Эндор оглянулся, а после, сняв сапоги, пошлёпал к дому по приятно щекочущей широкие ступни ледяной воде.
Но не успел орк пройтись по воде, как позади него послышались шаги, а спустя долю секунды на его спину кто-то прыгнул, обвив руками шею и едва при этом не придушив.
― Я так по тебе соскучилась! ― в ухо Эндора впились острые зубки, а бессовестно напавшая на мужа Алесса довольно мурлыкнула. ― Домой идёшь? Или не домой?! Изменять мне вздумал, мерзавец зелёный?!
Что поделаешь ― весна...
― Тебе изменять ― без ушей останешься, ― потирая укушенное ухо, Эндор нащупал носик щекочущей его щёку тёплым дыханием Алессы и, потянув за его кончик, показал девушке язык. ― Разбойница! Засаду на меня устроила! Смотри у меня, Леська ― вот как придём домой, я тебя... я тебе. Я тебе сладкого не дам, вот так!
Вот так. И пусть в душе от близости горячо любимой супруги разливается тепло и невыразимая нежность, немножко повредничать будет отнюдь не лишним.
― Ты ― мой слаадкий... ― тигрица потёрлась щекой о макушку мужа, и не думая отпускать его. ― Возьму ― и не спрошу!..
― Вредина, ― безапелляционно заявил Эндор и, исхитрившись ухватить Алессу за нежные плечики, настойчиво потянул ― ойкнув, пребывающая во власти любовных настроений оборотница свалилась на руки супруга. ― Да ещё и оделась легко. Леська, замёрзнешь же!
― Ты вообще босиком по ледяной воде ходишь! ― обиженно завопила оборотница, однако, несмотря на своё возмущение, лишь крепче прижалась к груди орка. ― И вообще... хорош нотации читать, поцелуй меня!
― Поцелуй её, ― недовольно пробурчал Эндор, но на требование супруги всё же откликнулся, осторожно коснувшись губами её по-детски наивно надутых губок. Впрочем, поцелуй долго не продлился ― покачивая супругу на руках, Эндор двинулся к дому, не переставая ворчать:
― Ноги промочишь, простудишься, горло заболит... и, конечно же, лечиться не будешь ― мы капризные, бульончик куриный мы не хотим, настой из зверобой мы пить не хотииим... ну что ты за наказание такое, Леська?
― Я тебя не слышу! ― травница демонстративно зажала уши и замотала головой.
― Вреееее-диииии-наааа! ― проревел Эндор так, что где-то в глубине рощицы оторвалась и рухнула в снег большая сосулька, намёрзшая за студёную зиму на ветке раскидистого клёна. ― Теперь слышишь?
― Теперь точно нет, ― и Алесса, изобразив раненного героя, безжизненно повисла в руках орка.
―Ох!.. ― Эндор, нимало не заботясь о сохранности тёплых штанов, рухнул на колени, взметнув вверх тучу брызг из студёного ручья, щедро осыпавших его и раскинувшуюся на его руках супругу. - О горе мне, горе!.. Жена-негодяйка.
― Да сам ты такой! ― тигрица вывернулась из объятий супруга и, взвизгнув от холода, одним широким прыжком оказалась на берегу. ― Муж-мерзавец. Всё! Развод и дом пополам! ― показав орку язык, Алесса бегом бросилась в сторону их дома, который и хотела поделить.
― Будешь дом пилить ― мне, чур, ту сторону, где печка! ― приставив к губам сложенные рупором ладони, прокричал вслед со всех ног улепётывающей супруге Эндор и, усмехнувшись, сломил у растущего рядом с обочиной тропинки орешника прутик. После чего, безмятежно размахивая им, неспешно направился в сторону дома ― Алесса непременно устроит ему крайне весёлый вечер, а потому для того, чтобы в конце концов выйти победителем из устроенной нахальной тигрой игры, нужно поберечь силы. Да и подразнить хвостатую упрямицу ох как хотелось.

Алесса почти сразу поняла, что её суровый муженёк и не думает даже, чтобы гнаться за ней. Однако, раззадоренная встречей с ним, весной и осознанием того, что сегодня вечером и ночью они явно скучать не будут, неслась вперёд, не разбирая дороги и не оглядываясь по сторонам. Благо что на пути ей никто не попался, а то бы снесла и не заметила... а потом лечи! Бесплатно!..
Южная кошка насмешливо фыркнула, но остановить Алессу не попыталась. Пусть побегает, хуже не станет. Да и вообще, теплолюбивой тигрице больше всего сейчас хотелось оказаться поближе к камину... или, что ещё лучше, в объятиях Эндора, который, как назло, затерялся где-то позади.
На подходе к центру городка Алесса всё же притормозила, не желая пугать людей видом бегущей себя. Так подумают ещё, что помирает кто-то... или рожает. И ладно если просто подумают, так ведь могут и догнать с навязчивыми вопросами и предложениями помощи.
Но не только это опасение заставило травницу сбавить шаг - острый звериный нюх тигрицы уловил пока ещё едва ощутимый, но такой знакомый запах... Однако как следует разобраться в своих ощущениях оборотнице не дали - она услышала громкий оклик, а спустя секунду в её плечо неожиданно врезался снежок. Резко развернувшись, чтобы покарать негодяя - то есть запулить снежок в ответ - Алесса увидела юную хрупкую девушку, стоящую неподалёку.
- Это ты страх потеряла! - преувеличенно грозно крикнула травница, а в следующее мгновение узнала её.
Китнисс сильно изменилась - ещё бы, оборотница последний раз видела свою сестру, когда той было всего семь лет, и была она забавным белокурым малышом. Сейчас же перед ней стояла красивая девушка, в которой ничто не напоминало ту неуклюжую мелочь. Но тем не менее это была она - её любимая Китнисс, самый лучший в мире тигрёнок...
- Ах ты, зараза белобрысая! - радостно завопила Алесса, кидаясь на сестру.
Повалив её в сугроб, оборотница с упорством, достойным лучшего - более мирного, что ли - применения, принялась зарывать Китнисс в снег.
- Ты, мордаха усатая, хвост блохастый, зад полосатый!.. - уже гораздо тише приговаривала Алесса, барахтаясь в сугробе. - Я так по тебе скучала, Кися...

Совместно с Эндором.

Неизвестно, как долго Алесса ещё бы провоевала с сестрой, не выдерни её из сугроба Эндор. Вовремя он появился - теплолюбивая кошка уже начала замерзать.
Смиренно повиснув в руках мужа, она на удивление молча выслушала его проникновенную речь, взглянула на него полными самого искреннего раскаяния глазами и, легко вывернувшись из хватки орка, встала на снег рядом с ним, прижавшись к его боку.
- Эндор, это моя сестра, Китнисс, - она указала на выбравшуюся из сугроба юную оборотницу. - Она у нас поживёт.
- Весьма рад знакомству, - если орк и был удивлён тем фактом, что в разворошённом до основания сугробе помимо зябко поводящей плечами Алессы обнаружился кто-то ещё, то виду не подал. Помог поименованной Китнисс подняться, после чего, следуя правилам этикета, которым орки, вопреки расхожему мнению, вовсе не чужды, представился сам: - Эндор. Муж вот этой вот бесстыжей...
- Сам ты бесстыжий, - фыркнула тигрица, царапнув руку орка острым ноготком. - Пойдёмте домой лучше, а то холодно-о...
- Холодно-о? - передразнил оборотницу Эндор, упирая в бока сжатые кулаки. - А когда в снегу валялась - тепло было?
- Жарко, - буркнула Алесса и, потянув мужа в сторону дома, кивнула Китнисс, чтобы она следовала за ними.
Ну ничего... это он сейчас такой суровый, а дома погреет её, как миленький.
- Да что ты говоришь? - с ехидцей сощурился Эндор - орк хотел было скоротать недолгую дорогу до дома за любимым занятием - чтением супруге нотаций, но, раздумав, стянул с плеч куртку, набросив её на понуро бредущую рядом оборотницу. Наклонился, поцеловав жёнушку в щёку. - Будешь ещё в снегу валяться?
- Буду, - ничуть не смутилась Алесса. - Но только вместе с тобой. Точнее, на тебе...
- Ну вот что прикажешь с тобой делать, Леська? - сокрушённо покачал головой Эндор.
Помедлив,оглянулся на с интересом прислушивающуюся к беседе Китнисс и... подавшись вбок, столкнул и рта не успевшую открыть Алессу... в наметённый у обочины тропинки сугроб.
- Мерзавец! - взвыла тигрица, едва ли не с головой утонувшая в снегу. - Зелёный негодяй! Никакого тебе сегодня... ужина! - быстро слепив снежок, она мстительно запустила его в мужа.
- А ужин сегодня всё равно я готовлю! - отозвался Эндор, проморгавшись - снег залепил глаза - и, слепив свой снежок, вышедший раза этак в три больше снежка Алессы и больше похожий на небольшое ядро, запустил его в супругу. - Так что никакого тебе сегодня ужина!
Только начавшая выбираться из сугроба, оборотница, словившая снежок Эндора, вновь опрокинулась в снег. Её первым порывом было желание вскочить на ноги и жестоко отомстить орку, но вместо этого она замерла на месте, изображая из себя смертельно раненного в яростной битве героя.
- Ох горе мне! Горе!.. Горе!.. - возвопил Эндор, заприметив, как опрокинулась на спину поверженная увесистым снежком оборотница. Подскочив к ней, орк тяжело рухнул на колени и, вздевая к синим небесам руки, трагически произнёс: - Своей рукой я поверг тебя... своей же к жизни возверну!..
После чего, набрав в пригоршню белого трескучего снега, принялся энергично тереть не подающей признаков жизни оборотнице ушки.
Визг тигрицы слышен был, наверное, во всём Орешке - садистский метод орка по возвращению к жизни павших героев сработал должным образом. Путь до дома был преодолён в считанные минуты.

>>> Дом Эндора и Алессы.

Дарр по прибытии в Орешек остановился на ночлег в трактире, принадлежавшем дородной женщине с тонкими нитями серебра в волосах, цепким взглядом и  приятным лицом, на котором всегда можно было найти понимающую улыбку. Трактир находился в провинциальном имперском городишке, и, кроме эльфа, там нелюдей не было. Для эльфов, гномов и прочих малых народов империи хозяйка делала благодушное исключение, благо предрассудками не страдала. Здесь остроухий чувствовал себя в относительной безопасности, особенно после того, как уплатил положенную плату вперед.
Стоя рано утром у зеркала в снятой им комнате, Дарр размышлял о будущей жизни. Из зеркала на него смотрел обычный смуглый человек чуть выше среднего роста, крепкий, темноволосый, со слегка худощавым лицом с правильными аристократическими чертами.
Дарр глотнул ягодного морса, принесенного расторопной пышнотелой служанкой. Эльф накинул капюшон, скрывая остроконечные уши, и теперь даже вблизи ни кто  не признал бы в нем жителя лесов, если только не демонстрировать слегка увеличенные клыки.
Сегодня у него должна была произойти встреча с давним знакомцем, но перво-наперво требовалось разведать обстановку. Он располагал двенадцатью с небольшим сребрами, которых было достаточно, чтобы сносно вооружить несколько пехотинцев, но Дарр впервые был так далеко от дома и решил просто прогуляться.
Покинув трактир и пройдясь немного по городку, который, по сути, являлся большой деревней, а его дома — одно-, двухэтажными зданиями, Дарр оказался под открытым весенним небом и глубоко вдохнул чистый прохладный воздух. Ничего не могло скрыть от него очарование этого места, и эльф подумал, что в мире все-таки есть ради чего жить. Наличие различных типов людей, спешащих по своим насущным делам, поражало и наполняло спокойствием. Дарр в этот миг понял, как его собственный мирок был мал по сравнению с титаническими масштабами земных территорий, и его собственные проблемы и невзгоды тоже казались от этого маленькими и ничего не значащими.
Завершив экскурсию, Дарр вернулся к трактиру и первое что ему бросилось в глаза, довольная, расплывшаяся в улыбке физиономия гнома, поднявшегося на встречу со скамейки.
- А вот и ты! Как же я рад тебя видеть.
Дарр шагнул вперед, и ему припомнилась их первая встреча, на рынке Гринхольда.

…постояв несколько минут, эльф стал спускаться вниз по улочке, туда, где находился рынок — большое куполообразное сооружение. Торговле внутри его не могли помешать ни ночь, ни плохая погода, ни даже конец света, как говаривали некоторые.
Немного потолкавшись там и полюбовавшись товарами, Дарр вдруг заметил, что какой-то коротышка гном, сидящий в стороне от привычных прилавков, пристально к нему присматривается. Мгновенно приняв решение, остроухий решительно повернулся и зашагал к нему.
Тогда у них разговор не сразу сладился, гном, которого звали Руфиль, оказался знатным артефакториком и оружейником высокого класса.
Он сразу же взял, как говориться быка за рога, и поинтересовался, не надежный ли клинок подыскивает себе житель лесной? Почти сразу сменив направление своего любопытства, Руфиль предложил зачарованное украшение для нежной девичьей шеи. Такой резкий поворот сначала привел в недоумение молодого эльфа, но слово за слово выяснилось, что у  Дарра была эльфья виррста, да не абы какого мастера работы. Тому, у кого был такой клинок, другой меч уже был не нужен. Вот и стало интересно гному, не украшение ли для любимой искал в человеческом городке лесной эльф. Кстати, тогда Дарр приехал на торжище в составе делегации своего клана, которая привезла на продажу выделанные кожи лесного зверья.
Тогда Дарр задумался над предложением Руфиля. Гном и, правда, оказался мастером, да еще каким. Он узнал его меч, несмотря на то, что тот был в ножнах. Рукоять была тоже ничем не примечательна. Таких эльфийских работ было множество, но гнома это не обмануло. Оказалось, что Руфиль мог рассказать даже историю создания виррсты Дарра, и кто бы мог подумать, что об этом было известно за пределами Сильве.
Старейшина клана Эйнхарайль Вэйне, известный также как эльф-кузнец, выковал эту боевую виррсту. Однако у Эйнхарайля не все вышло гладко. Он был мастером своего дела, создателем лучших эльфийских боевых клинков, но совершенно не умел, да и не хотел, изготавливать рукояти. Их для известного кузнеца делал другой мастер. И вот тут вышла заминка — тот другой захворал и не смог сделать рукоять для такого знакового клинка.
Тогда Эйнхарайль заказал ее кузнецу-гному. В итоге оружие получилось уникальным — с рукоятью, скопированной с эльфийских мечей, но сделанной гномом. Когда Руфиль увидел у пояса Дарра боевую виррсту, а присмотревшись, увидел рукоять, то уж гномью-то работу он отличил сразу…

С того случая началась история их дружбы, и вот теперь гном откликнулся на призыв эльфа и ждал его у дверей трактира.
- Эйинэ майэн аарн, дружище!
_____________________________________

Отредактировано Дарр (23-05-2012 10:10:59)